В 14 час. 30 мин. я нанес визит и. о. директора Патрику Грею. Он принял меня в своем кабинете в здании ФБР, без свидетелей.
Я сказал, что прибыл к нему после совещания в Белом доме. Я не назвал имен, но он меня спросил об этом. Я добавил, что мне известно о его разговоре с директором и что если до сих пор в результате расследования не раскрыто никакой операции ЦРУ, то в дальнейшем, возможно, прольется свет на некоторые проекты.
Я напомнил, что ФБР и ЦРУ имеют соглашение по этому вопросу и что бюро всегда скрупулезно соблюдало его. Грей ответил, что он в курсе дела и отдает себе отчет в том, что это означает. И теперь, когда делу был дан ход, его задача заключалась в том, чтобы ограничить рамки расследования.
Он сказал, что обнаружилась связь с кругленькой суммой; речь шла о чеке в 89 тыс. долл., который надлежало положить на счет одного из мексиканских банков. Он спросил, говорит ли мне что-нибудь фамилия Далберг. Я ответил, что нет. Но этот ответ мало что значил, так как я проработал в ЦРУ всего лишь несколько месяцев.
Затем Грей сказал, что это было странное дело в год выборов, и он подумает, что можно сделать. Я повторил, что, если расследование будет проводиться за «южной границей», оно может натолкнуться на одну из наших секретных операций, и, учитывая тот факт, что пять человек, причастных к делу, арестованы, на этом можно было бы остановиться.
Он ответил, что все понимает и изучит вопрос, чтобы точно знать, как действовать. Он должен еще обсудить дело с Джоном Дином. Грей добавил, что надеется на тесное сотрудничество с ЦРУ.
После нескольких шуток в адрес Эдгара Гувера и о нашей прежней военной карьере я распрощался с ним, заметив, что моя миссия была несколько странной, но он мне помог, и я ему за это признателен»[145].
В течение октября и ноября 1972 года министр юстиции Соединенных Штатов неоднократно пытался выяснить причастность ЦРУ к некоторой деятельности обвиняемых, с тем чтобы принять меры в связи с открывавшимся процессом[146]. ФБР, со своей стороны, уже провело расследование по этому вопросу. Министра юстиции особенно беспокоило то, что обвиняемые могли указать на выполнение ими приказов ЦРУ.
Наконец, ЦРУ дало ответ на некоторые особые вопросы, которые были заданы, но приложило все усилия, чтобы только министр юстиции и его заместитель были посвящены в секретные дела. В конце концов до министра юстиции были доведены сведения о помощи, оказанной Ханту в июле и августе 1971 года.
Однако ЦРУ никогда добровольно не предоставляло сведений следствию, оно даже отказалось сообщить некоторые данные, которые, видимо, могли бы оказаться весьма ценными для расследования.
Так, ЦРУ получило от Маккорда в течение июля 1972 года, а затем и в декабре того же года и еще в январе 1973 года большое количество писем, связанных с попыткой снять обвинение со взломщиков в уотергейтской истории, ставя, таким образом, под удар ЦРУ. В этих письмах Маккорд отмечал, что он делал все возможное, чтобы противостоять полученным обвиняемыми предложениям скомпрометировать ЦРУ как участника дела, чтобы тем самым улучшить собственные шансы для защиты. Хелмс посоветовался с генеральным советником ЦРУ, и тот сказал, что ни в коем случае не следует добровольно предоставлять эти письма в распоряжение ФБР (оно не знало об их существовании). Следуя этому совету, Хелмс решил присовокупить их к досье ЦРУ.
В июле 1972 года копии фотографий кабинета д-ра Филдинга, сделанные Хантом, а также фотокопии поддельных удостоверений личности, полученные им от ЦРУ (копии и фотокопии находились в деле «г-на Эдварда» в ОТО), были переданы Хелмсу и Колби. Несмотря на то что оригиналы некоторых из этих документов были обнаружены у лиц, задержанных в здании «Уотергейта», — об этом много говорилось во всех органах массовой информации, — несмотря на попытки заместителя министра юстиции получить информацию о помощи, оказанной ЦРУ Ханту, ЦРУ, похоже, ждало наступления января 1973 года, чтобы вручить эти документы министерству юстиции. Среди других документов, о существовании которых руководство ЦРУ умалчивало до 1973 года, следует назвать запись разговора Ханта с Кашманом, имевшего место 22 июля 1971 г.
ЦРУ не только упорно скрывало документы, представлявшие интерес для следствия, но даже не дало себе труда тщательно разобраться в собственной роли в связи с лицами, представшими перед судом. И лишь в мае 1973 года оно всерьез занялось сбором документов и информации, имевших отношение к делу.
145
Меморандум ЦРУ от 28 июня 1972 г.; подпись: Вернон Уолтерс, заместитель директора ЦРУ.