13 февраля 1929 года Троцкий прибыл в Константинополь и поселился на Принцевых островах. Из интервью Троцкого немецкому писателю Эмилю Людвигу.
«Вопрос: Когда Вы рассчитываете снова выступить открыто?
Ответ: Когда представится благоприятный случай извне. Может быть, война или новая европейская интервенция, тогда слабость правительства явится стимулирующим средством».
У. Черчилль писал в «Великих современниках»: «Троцкий… стремится мобилизовать всех подонков Европы для борьбы с русской армией». Троцкого не интересовала судьба СССР, советского народа, идея коммунизма. У него была жажда власти, которая так и осталась не удовлетворенной. Потерпев идейное поражение, он был готов натравить на Советский Союз внешних врагов или взорвать его изнутри.
Но дело, конечно, не только в Троцком и его сторонниках, значительная часть которых осталась в СССР – и нередко на высоких постах. Оставались и другие оппозиционеры, не прекращавшие борьбу за власть.
В период горбачевской «перестройки» деятельность Бухарина противопоставлялась «культу Сталина». А вот что вспоминал один из современников: «В своей борьбе против политики партии Бухарин опирался в первую очередь на созданную им «школку», которая задавала тон в дискуссиях. Его приспешники… способствовали насаждению авторитета и культа Бухарина, возведению его в ранг крупнейшего большевистского марксиста, признанного теоретика Коммунистического интернационала. В этом же ключе действовали близкие по взглядам Бухарину оппозиционеры, насажденные им в центральном аппарате и периферийных организациях партии, редакциях газет, в комсомоле и других теоретических и политических органах».
Складывался культ личности Бухарина: «В его честь в Москве был назван проспект, трамвайное депо, парк, библиотека, рабфак, таможня и несколько фабрик. Он был избран почетным членом Моссовета. Конечно, таково было веяние времени. После того как покончили с культом царя и знати, утвердилась советская власть, а с ней и новые культы личностей партийных руководителей и военачальников, героев Гражданской войны. Нет ничего удивительного в том, что после непомерного возвеличивания Троцкого пришла пора других больших и малых культов, и не только Сталина или Бухарина, но и отдельных выдающихся рабочих или колхозников.
«Правая» оппозиция предполагала вести серьезную борьбу за власть. Вот выдержка из протокола допроса Г.Г. Ягоды от 2 апреля 1937 года:
«Это было в 1928 году у Рыкова в кабинете… Это был первый разговор, носивший, скорее, характер прощупывания и подготовки меня к более откровенным разговорам. Вскоре после этого у меня был еще один разговор с Рыковым. На сей раз более прямой. Рыков изложил мне программу правых… и прямо поставил вопрос, с кем я. Я сказал Рыкову следующее: «Я с вами, я за вас, но в силу того, что я занимаю положение зампреда ОГПУ, открыто выступать на вашей стороне я не могу и не буду. О том, что я с вами, пусть никто не знает, а я всем возможным с моей стороны, со стороны ОГПУ, помогу Вам в Вашей борьбе против ЦК. Я был зампредом ОГПУ. Если бы я открыто заявил о своих связях с правыми, я был бы отстранен от работы. Это я понимал…
В 1928–1929 годах я продолжал встречаться с Рыковым. Я снабжал его, по его просьбе, секретными материалами ОГПУ о положении в деревне. В материалах этих я особо выделял настроения кулачества (в связи с чрезвычайными мерами), выдавая их за общие настроения крестьян в целом. Рыков говорил, что материалы эти они, правые, используют как аргумент в их борьбе с ЦК…
В 1929 году ко мне в ОГПУ приходил Бухарин и требовал от меня материалы о положении дел в деревне и о крестьянских восстаниях. Я ему давал. Когда я узнал, что Трилиссер (нач. иностранного отдела ОГПУ – политической разведки. – Авт.) также однажды дал Бухарину какие-то материалы, я выразил Трилиссеру свое отрицательное отношение к этому факту. В данном случае мне нужно было монополизировать за собой снабжение правых документами, поставить их в некоторую зависимость от себя».
По мнению опубликовавшего эти материалы историка Б.В. Соколова, «Все эти показания Ягоды выглядят довольно правдоподобно».