Политикам-эмигрантам свойственно обычно представлять деятельность своих сторонников на родине в более розовых тонах, нежели это есть на самом деле. Однако сведения об усилении антисталинского подполья переслал Седову в Берлин такой трезвомыслящий политик, как Иван Смирнов».
Работавший в архиве Троцкого М. Кун отмечал, что за спиной И.Н. Смирнова стояла целая плеяда в прошлом таких виднейших советских деятелей, как И.Т. Смилга, С.В. Мрачковский, И.П. Уфимцев и некоторые другие. Все они в свое время «капитулировали» и стали хозяйственными работниками среднего звена. К началу 30-х годов именно в этом кругу возникло «брожение», которое затем вылилось в стремление бывших троцкистов возобновить борьбу со Сталиным в союзе с «зиновьевцами» и «правыми».
Несколько обособленную позицию заняла группа однофамильца Ивана Никитича – Александра Петровича Смирнова, члена ЦК ВКП(б) с еще дореволюционных времен. Эта группа в большинстве своем состояла из партийцев, никогда не входивших в оппозиционные организации. Создание нелегальных ячеек в важнейших пролетарских центрах и собирание оппозиционных сил в партийных рядах – таковы были методы работы группы А.П. Смирнова. На этой платформе ее члены постарались заключить союз с бывшими лидерами «правой оппозиции». Однако Бухарин категорически отказался вообще вступать в контакт с ними. Так же поступил и ряд бывших лидеров правых (В.А. Котов, В.А. Михайлов, К.В. Уханов и другие).
Тем не менее Рыков, Томский, Шмидт и некоторые региональные партийные лидеры, а также другие члены и кандидаты в члены ЦК ВКП(б) ХVI созыва вступили в контакты с членами группы А.П. Смирнова.
И все-таки самую большую опасность для Сталина представляла заговорщическая группа, возникшая в 1933 году: Ягода – Тухачевский – Енукидзе. Имела ли она связь с Троцким? Ягода, перед смертью упрямо и твердо не признавший себя виновным в шпионаже и в организации убийства Кирова, тем не менее признал себя виновным в подготовке государственного переворота и в связи с Троцким.
А.С. Енукидзе, ведавший бытом всего Кремля еще с Гражданской войны, был хорошо знаком Троцкому, который всегда отзывался о нем с большой симпатией.
Так или иначе, нет никаких сомнений в том, что против сталинской генеральной линии выступали многие видные и авторитетные партийные руководители. Если учесть те трудности и трагедии, которые переживал тогда советский народ (прежде всего крестьянство), нетрудно сделать вывод, что положение Сталина было близким к критическому. Вполне возможно, что и положение государства было тоже критическим. Усугублялись не только внутрипартийные, но и социальные конфликты. И все это в то время, когда, в сущности, только началось строительство небывалого еще «нигде и никогда нового общественного уклада».
Кто-то может посетовать: жаль, что этого не произошло. Тогда не было бы страшных бедствий крестьян, репрессий, голода. Свергли бы большевиков, установили бы демократию западного образца, капитализм, зажили бы легко и богато…
«В годы перестройки (1989), – пишет социолог С.Г. Кара-Мурза, – было проведено моделирование варианта Бухарина современными математическими методами. Расчеты показали, что при продолжении НЭПа был бы возможен рост основных производственных фондов в интервале 1–2 % в год, при этом нарастало бы отставание не только от Запада, но и от роста населения СССР (2 % в год). Это предопределяло поражение при первом же военном конфликте, а также внутренний социальный взрыв из-за нарастающего обеднения населения. Был взят курс на форсированную индустриализацию».
Это было трудное, но, пожалуй, единственно верное решение, спасительное для страны и народа.
Искусственные или естественные соперники?
В конце XX века «антипартийные» группировки начала 30-х годов в официальной антиcтaлинcкoй версии стали называть «искусственно созданными» или «якобы существовавшими». Так утверждается, например, в Энциклопедическом словаре «Россия. XX век. Политика и культура» (1999, автор Н.В. Стариков).