Да, не хотел бы я быть сейчас на месте Карлсона — представляю, каковое ему там, за штурвалом, бедняге. Между тем дирижабль, предусмотрительно державшийся подальше от смертельного аттракциона, скинул мне веревочную лестницу. Хотя, я просил трос, но это даже лучше. Цепляясь за ступеньки, я поднялся примерно на половину ее длины, и, держась одной рукой, другой взял рацию.
— Карлсон! Веди его сюда.
— Спятил? — ответил летчик, делая в воздухе ровную, красивую петлю, и пропуская дракона под собой, чтобы в следующую секунду врезать ему в спину еще одной ракетой. Интересно, как это у него получается — одновременно разговаривать, делать фигуры высшего пилотажа, а потом еще и стрелять? Ас, в натуре! — Хочешь ему в пасть прыгнуть?
— Нет, хочу ему туда кое-что бросить. Не спорь, лети сюда. Только постарайся, чтобы он пролетел подо мной.
— Давай мы его с двух сторон расстреляем, — вмешался Ник. — Сейчас я лазерную пушку приготовлю…
— Он бессмертный, вы его не убьете. Единственный шанс выжить — перескочить на следующий уровень. Я же для вас стараюсь, ё-ма-ё!
Вертолет поднялся над замком, нацеливаясь на траекторию, проходящую аккурат под дирижаблем. Дракон не отставал, висел на хвосте с упорством полицейского, преследующего нарушителя дорожного движения. Он даже на сам дирижабль не обратил никакого внимания, втемяшил себе в голову проглотить вертушку, и больше ничего для него на свете не существовало. Неужели обиделся на то, что мы его взрывом разбудили?
Отбросив в сторону все ненужные мысли, я сосредоточился на главном. Сверху полетел вниз по пологой дуге огромный синий наэлектризованный шар, заключенный в зловеще гудящую красную оболочку. Кажется, Ник не выдержал и все-таки пальнул каким-то своим оружием, не поверив в мои слова про бессмертие дракона. Опять ничего путного не вышло, шар просто исчез, соприкоснувшись на миг с головой зверюги, даже взрыва не было. А в следующую секунду меня чуть не снесло потоком воздуха, когда вертолет пронесся подо мною на расстояния каких-нибудь нескольких метров.
Да, не снесло, но кое-что я не учел — сокрушительную силу воздушного потока. В результате меня закрутило, как в центрифуге, вместе с веревочной лестницей. Перед глазами замелькали с головокружительной быстротой небо, земли, замок, трава, стены, днище дирижабля, оскаленная пасть дракона…. Знаете, как в детстве, когда надо на карусель сесть, чтобы потом другие начали её что есть дури раскручивать, чтобы тебя прям тошнить начало. Вот и здесь было что-то похожее. И, конечно же, корону, что держал в руке, я сразу выронил — то ли пальцы рефлекторно разжались, чтобы найти в головокружительном безумии точку опоры, то ли просто выскользнула, подхваченная воздушным потоком. Как в замедленной съемке, она начала падать — но это мне так казалось, потому что потом Салам рассказывал, что на самом деле корона, как пуля, пронеслась в пространстве, и врезалась дракону в спину, сминаясь от удара. Это случилось в ту самую секунду, когда зверюга распахнула пасть, и накрыла ею хвост вертолета, собираясь откусить его вместе с винтом и пулеметом.
И потом все замерло.
Нет, не замерло в смысле, что мой умирающий от недостатка кислорода мозг запомнил последнее мгновение перед тем, как отрубиться. Замерло в буквальном смысле, как будто кто-то поставил фильм на паузу, и все актеры застыли в нелепых позах и искривленными лицами, ожидая, пока запись не продолжится дальше. И я тоже замер в горизонтальном положении параллельно дирижаблю и перпендикулярно веревочной лестнице, потому что ноги мои болтались в воздухе, а руки цеплялись уже из последних сил. И дракон замер. И вертолет. И все, кто был на земле — тоже.
И… все начало рассыпаться. Как пазл.
Еще доли секунды я ощущал, что сжимаю веревки, а потом мои пальцы сомкнулись на пустоте внутри кулака. Ноги, до этого беспомощно трепыхающиеся, вдруг нашли твердую поверхность, а тело перевернулось в естественное вертикальное положение головой вверх. И тошнота, вызванная головокружением, исчезла, как ни в чем не бывало. А вместо картинки разрушенного замка появилась уже знакомая картинка стальных стен с круглыми иллюминаторами, образовывающих внутренний коридор космического корабля.
Переход из одной реальности в другую был таким плавным и незаметным, что я еще несколько секунд стоял и моргал, как дурак на солнце. Но не я один такой, все остальные, чудесным образом материализовавшиеся со мной рядом, тоже были ошеломлены. Единственным, кто остался самим собой, был Отто.