Разумеется, мы все — и я, и Ник с Багирой, и Даша с Владимиром, и Мафую, и Салам с Лю, и даже Лобанов — все стали героями дня. Даже Кудасов это признал, рассказав мне, как они следили за Игрой на втором и третьем уровне, переживая за нас так сильно, что то и дело кто-то хватался за сердце. А еще я узнал, что Кудасов и Никольский подписали с расой Z так называемый договор, по которому в случае нашей победы в Игре пришельцы обязуются навсегда исчезнуть, и больше никогда не появляться на Земле, а межзвездные ворота, которые представляла собой Котловина, закрыть навечно от своих летающих «огурцов». Поскольку за эфир Игры межгалактическая торговая корпорация срубила немало космической валюты, это был достаточно взаимовыгодный обмен. Таким образом, мы навсегда избавились от угрозы порабощения, а также весело провели время, в очередной раз рискуя своими жизнями ради общего блага. В общем, как всегда.
Лишь одно событие омрачило нашу радость. Трагедия, суть которой вскрылась только сейчас. Граф Густав-Вяземский, причинивший масштабный межпространственный взрыв, оказался в самом его эпицентре, и шансов выжить даже у него, бессмертного призрака из прошлого, не было. Об этом Кудасов и Никольский узнали от пришельцев, которые и поведали им ту самую теорию «перевернутой двери», я ее уже приводил ранее. Мы почтили минутой молчания память боевого товарища, а я дал обещание, что обязательно поставлю аристократу памятник там, где когда-то был его родной город. Пусть даже смотреть на него будет некому, кроме обитавшего в джунглях зверья, но граф Алексей Густав-Вяземский заслужил эту почесть, как и многое другое. Даже Мафую, невозмутимая Мафую, проведшая вместе с призраком бок о бок целый год в нашем тренировочном лагере для новичков — даже ее лица коснулся отпечаток скорби. Почтили мы и память погибших на первом уровне, Кудасов обещал сообщить их родным. Что касается раненых, то Пироман, чье здоровье в условиях управляемого биополя, где можно было вообразить все, что пожелаешь, улучшалось прямо на глазах, присоединился к нашему охотничьему застолью, правда под чутким руководством Трегуба, который теперь состоял при подрывнике чем-то вроде сиделки. Кстати шрамы от кошачьих когтей на его лице, оставленные Багирой, так и не зажили, но это ничего, мы все сошлись во мнении, что шрамы мужчину украшают.
Тот вечер мог стать грандиозным праздником, но Кудасов опять все испортил, заведя вечную шарманку про армейские протоколы, обязующие немедленно отчитаться обо всем случившемся перед высшим начальством.
— Ночь проводим здесь, — сказал он, расхаживая возле костра. Только сейчас я заметил, что волосы Никиты Никитича окончательно поседели, белый стал на всю голову, как снег под ногами. Видимо, сильнейшее нервное напряжение не прошло даром для здоровья полковника. Хотя, почему полковника? Если он после всего этого не станет генералом или каким-то фельдмаршалом — ведро лука съем, ей-богу! — Утром грузимся на дирижабль, и покидаем аномальную зону. Ищем ближайшее поселение, там запасаемся всем необходимым для дальнейшего пути, а потом держим курс на седьмую базу, она сейчас к нам ближе всех. Вопросы?
— А не опасно теперь здесь ночевать? — зевнул Ник. — А вдруг пришельцы нас надурят, и опять пошлют свои херолеты, или как там их Маузер назвал.
— Вот это мы как раз и проверим.
— У меня вопрос! — Никольский вежливо поднял руку. — Даже не то, чтобы вопрос, скорее, просьба.
— Ну?
— Видите ли, мне бы хотелось заранее обсудить ту версию случившегося, которую мы будем рассказывать Верховному Совету, либо же Особому Комитету, если Верховный Совет действительно навсегда исчез. Чтобы потом на нестыковках не попадаться.
Кудасов остановился, нахмурился.
— Мы расскажем им всю правду, и точка!
— Владимир хочет сказать, что если мы будем рассказывать эту правду военным генералам и ученым из особого Комитета, то мы все быстро окажемся в психушке со связанными за спиной руками, — пояснил я. — Нам просто никто не поверит, решат, что мы всем в этой Котловине рассудком тронулись. Поэтому и предлагается придумать смягченную версию, вроде бы и правду, но только не всю.
Кудасов подумал, и пожал плечами.
— Почему вы думаете, что нам не поверят?
— А вы бы сами поверили в такое? — задал Ник резонный вопрос.
— Нет.
— Вот вам и ответ.
— Хорошо, тогда поступим так: мы будем молчать, пока не доберемся до по-настоящему высшего начальства, тех, кто в отсутствие Верховного Совета руководит Особым Комитетом. А насчет остального уже он будет решать. А до тех пор — никому ни слова о том, что здесь произошло… и здесь, и в космосе тоже. Все поняли?