— Ты уверен?
— Ну, наше будущее вряд ли простым назвать можно, согласен?
— Согласен, — Никольский надел часы на руку. — Тогда приготовьтесь.
— Главное, ты нас в будущее этого прошлого не забрось, — на всякий случай попросил я. — А то окажется где-нибудь в пятитысячном, где уже и Солнце погасло, и вообще пи…
— Да? — палец Никольского замер в сантиметре от кнопки. — А вот об этом я не подумал.
— Я не понял, кто в такой ситуации думать должен, я или ты?
— Мы оба.
— Спасибо, что ты так высоко ценишь мой уровень интеллекта.
— Интеллект тут не причем, важно любое мнение. В такой ситуации я бы спросил и Дашу, и Пиромана, и даже Лобанова.
— А вот сейчас обидно было. Ты что, меня с каким-то безумным подрывником сравниваешь? Или с невестушкой своей, стервой рыжей?
— Она не стерва, просто у нее немного тяжелый характер.
— Ага, и поэтому даже королева монстров по сравнению с ней — ангел во плоти.
— Ты когда-нибудь вообще перестанешь придираться к моей будущей жене?
— Не-а, не перестану.
— Парни, мы вам не мешаем? — осведомилась Багира. — Может, вы отложите свой спор насчет того, кто с кем спал, до следующего раза?
— Кошкодевочка дело говорит. Владимир, нажимай кнопку, и какую-то другую, только не ту, что в прошлый раз. В конце концов, пусть даже методом тыка, но мы должны попасть в то время, где живем.
— Методом тыка — это как?
— А это, Багира, когда ты пробуешь все возможные варианты, пока не найдешь нужный. Мы, когда нового и неизученного монстра встречаем, обычно так и делаем.
— А если часы не выдержат такого напряжения, и сломаются?
— Вернем их инопланетянам, и получим новые. Две недели ведь еще не прошло, а значит, гарантия должна работать.
— Опять шутишь?
— Естественно.
Откуда-то издалека вдруг отчетливо послышался надрывный вой — звук полицейской сирены.
— Владимир, поторопись, а то нас, кажется, сейчас вязать начнут.
— Ладно, ладно, — Никольский положил палец на кнопку, а другим пальцем нащупал рычажок на задней поверхности часов. Это было последнее, что я успел увидеть прежде, чем меня вдруг потянуло в глубокий, почти что мертвецкий сон.
Глава шестьдесят вторая: Закон сохранения жизни
Гребанный будильник, как же он задрал уже! Звонит и звонит каждое утро, поспать не дает, сволочь такая. Найти бы того, кто его придумал, да и запихнуть ему эту штуку в одно место, и пусть она ему там названивает целую вечность без перерыва. Уверен, во всех мировых заговорах и преступлениях виноваты будильники — не было бы их, люди бы тогда нормально высыпались, и к другим людям относились бы намного добрее.
Примерно такие привычные мысли полезли ко мне в голову, когда я машинально открыл глаза, грубо вырванный из сладкого сна какой-то глупой, бренчащей мелодией. Этот ежедневный процесс начала нового дня я ненавидел еще в школе, и эта ненависть закрепилась на рефлекторном уровне до конца жизни, пусть дальше мне уже не было никакой необходимости рано просыпаться. Но привычка есть привычка, поэтому я с глухими ругательствами потянулся к электронному гаду, и выключил его ударом ладони по кнопке. Но чуток перестарался, и будильник слетел с тумбочки, с громким треском отойдя в мир иной, чего давно заслуживал. Этот самый треск резко привел меня в чувство — я сел на кровати, и ошарашено заморгал, разглядывая незнакомую мне спальню. Что еще за бредятина?
То, что это не моя спальня в моем новом доме, и не палатка командира в охотничьем лагере, и даже не моя комната в родительской квартире в старой жизни я понял сразу. Более того, это вообще была комната, которую я видел впервые в жизни. Тем не менее, какие-то знакомые нотки в ней улавливались, что-то такое, чему я отдал бы предпочтение, если бы мне предоставили выбор. Закрыв глаза, я быстро проанализировал ситуацию: вроде бы я — по прежнему я, Саша Маузер, сверхтехнологическое, усовершенствованное тело никуда не делось, более того, оно еще по какой-то причине было совсем без одежды…. Но где нулевая база и убежище Верховного Совета? Разве я не там должен был оказаться вместе с остальными? И где тогда, Дьявол их забери, все остальные?
Внезапно какой-то звук привлек мое внимание. Я чуть не подпрыгнул — оказывается, в кровати я находился не один, рядом на цветастой простыне вытянулось гибкое женское тело, черные волосы рассыпались по подушке, обнаженные и соблазнительные изгибы четко вырисовывались под тонкой тканью летнего одеяла. Моргнув пару раз, я протянул руку, чтобы потрогать это явление, как вдруг оно зевнуло, и открыло глаза.