Так, а теперь, кажется, настало время серьезно волноваться.
— Но ты ведь сможешь что-нибудь сказать в мою защиту?
— Не ссы, я уже все продумал, — бодро отозвался Андрей, и выложил на стол черную папку для документов, хлопнув по ней ладонью. — У меня уже и речь заготовлена. Разрулим, будь спок!
Я подозрительно посмотрел на папку. Зная направление его творческой деятельности, можно не сомневаться, что речь является чистейшей воды импровизацией, и содержит в себе прямой призыв «Занимайтесь любовью, а не войной!», но не имеет никакого отношения к возбужденному против меня уголовному делу. И какого хера я отказался от бесплатного адвоката?
— Сам речь писал?
— Владимир помог, да и Ник тоже. Кстати, классные у тебя друзья, надо будет нам потом всем вместе затусить.
— Само собой, — блин, да если мне удаться выйти отсюда свободным человеком, я ту пирушку закачу, которая обычно в сказках упоминается. Типа, бухали они сорок дней и сорок ночей, и я там был, мед-пиво пил, нажрался в стельку, трахнул царевну, короче, погулял на славу.
Открылась дверь возле судейской трибуны, и в зал вошла Сэя — в новенькой, с иголочки, форме прокурора синего цвета с золотыми нашивками. Иссиня-черные волосы распущены и свободно лежат на плечах, глаза за стеклами очков холодно смотрят на весь окружающий мир, в руках зажат черный портфель из натуральной кожи с кодовым замком. Не обращая внимания на волнение публики, вызванного ее появлением, прокурорша скользнула к своему столу сбоку от трибуны, села, щелкнула замком портфеля, и начала выкладывать многочисленные листки, некоторые отпечатанные на компьютере, некоторые написанные от руки, среди них и официальные документы с аккуратными пометками карандашом. Выложила, спрятала портфель, и невозмутимо стала просматривать каждый листок, бегло пробегаясь по нему взглядом, и качая головой в такт своим мыслям. При этом Сэя ни разу не посмотрела ни на зал, ни на меня лично, даже головы от своих записей не подняла. Я отвел взгляд в сторону, чувствуя, как скверно становится на душе. А чего ты ожидал, идиот? Что она тебе подмигнет? Или улыбнется? Или опять посмотрит, как говно, тем же взглядом, что и в нашу первую встречу? Бр-р-р, как вспомню этот взгляд, аж мурашки по коже.
— Я так понимаю, Сэя и есть сторона обвинения? — громким шепотом спросил Андрей, опасливо косясь на грозную прокуроршу.
— Угу, — промычал я. — И сделает все, чтобы справедливость восторжествовала.
— Я слышал, она крепкий орешек.
— Ты даже не представляешь, насколько.
А еще, если раньше она люто ненавидела меня за то, что я потенциальный преступник, то теперь к этой ненависти прибавилась личная обида за поругательство над ее честью путем склонения к сексуальному контакту по причине страшной ошибки с моей стороны. Руки у меня предательски вспотели, и я снова потянулся к стакану с водой. До последней секунды я надеялся, что какие-нибудь личные или рабочие причины помешают Сэе возглавить судебное заседание, и в итоге назначат прокурора, которому я не успел так сильно подгадить, но теперь эта надежда исчезла с громким треском. Треклятая карма аукнулась мне прямым ударом ножа в грудину.
— Встать, суд идет! — зычно крикнул вошедший в зал секретарь. Тут же раздался шум отодвигающихся стульев и шелеста одежды, с которым все присутствующие начали торопливо подниматься на ноги. Мы с Андреем тоже встали, правила для всех одни. Следом за секретарем в зал неспешной походкой выплыл представительный, пожилой мужчина жизнерадостной наружности, в черной, тоже с иголочки, судейской мантии. Судья Шпацман, бессменный служитель Фемиды, за тридцать лет успевший отправить на заслуженное наказание более полусотни самых различных преступников. Хоть Верховный Совет и хвастался, что ему удалось создать расу сверх-людей, но даже среди них иногда попадались те, что с гнильцой. Все присутствующие терпеливо стояли, пока судья обстоятельно усаживался на свое место, занимая удобное для своей судейской задницы положение.
— Прошу всех садиться, — новый шум, и тишина. Не зная, куда деть руки, я раздраженно похрустел пальцами, и этот звук эхом отозвался в переполненном зале. Андрей рядом со мной замер, как статуя, но его глаза бегали туда-сюда, цепляясь за каждую мелочь. Но это было не внимание к деталям, а скорее, извечное творческое любопытство. Не удивлюсь, если в будущем скандальный режиссер выпустит новый фильм, где все действие тоже будет происходить в зале суда. Групповая оргия, после которой преступнику все прощается, ибо он доказал, что настоящий мужик.
— Итак, начнем, — Шпацман деловито нацепил на нос очки, и уже в них обвел взглядом зал. — Прежде всего, я должен задать один важный вопрос: доверяют ли сторона обвинения и сторона защиты судье и его секретарю? Прошу вас ответить, госпожа Сэя.