Невероятное создание показалось в луче света и стало быстро меняться, промелькнули головы пожилого полицейского, учительницы в круглых очках, деревенской красотки-кобылки с буйной причёской, десятка странных существ и вот превращение завершилось.
– Пройдёмте, молодой человек, – сказал огромный сенбернар, разбросав слюни повсюду. – Нет, нехорошо. Вижу, что вы не в себе. Пусть будет человек-полицейский. Давайте за мной.
Покряхтывая и посапывая, пожилой полицейский повернулся и толкнул рукой вперёд. В тёмном воздухе на миг открылась дверь, пропустила и тут же закрылась. За дверью оказалось пустое пространство размером с ночное небо над пустыней.
– Побудьте пока в… Как точнее сказать? Приёмная? Комната ожидания? Фойе? Вестибюль? В общем, побудьте, а я спрошу о вашей дальнейшей судьбе…
Полицейский исчез и тут же вновь появился:
– Придётся подождать. Лучше здесь, подальше от суматохи, поговорим немного, время и пройдёт. Если для разговора вам нужно имя, называйте меня Михаил. Но сначала дайте взглянуть, что вы за человек.
Полицейский посмотрел так, что вспомнилось всё-всё. Самое маленькое и важное… Пронёсся шквал образов и воспоминаний, словно киноплёнка сорвалась с катушки проектора… Так вот какая она была, жизнь…
...Съеденная втихаря сгущёнка, самокат с надувными колёсами, бумажный самолётик, торчащий из причёски учительницы, мяч подлетает к оконному стеклу, ночные шпаргалки мельчайшими буквами, солнце над морем, жаркое прикосновение прохладных губ, не отданные долги, пылинка, пролетающая в лунном свете, «Лапушастик, тяни турник на себя, а не себя к турнику», вот смешная моська, вечный хлам на балконе, терпкий виноград цвета сумерек, «какого дьявола мне приносят документы с ошибками», вода лесного озера, пахнущая цветами и грибами, весенний ветер, горящие факелы небоскрёбов, сто дней до отпуска, холодное прикосновение чужих губ, пустая дорога, скошенная трава, чугунная ограда с русалками…
– Вас, наверное, интересует, где вы оказались? В вашем языке нет нужных слов, так что считайте, что вы в... Такой лаборатории, где взвешивают души.
Первым делом ведь нужно определить – чего больше в веществе души – добра или зла. Небесной лёгкости или тяжести проклятия. Какой должен быть вес, спросите вы? Ну… В человеческих категориях… Примерно как вес сухого лепестка иван-чая… Выросшего в южной степи после ста солнечных дней и четырнадцати дождливых при влажности воздуха… Нет, для вас сложно, слишком много подробностей, ещё сто страниц на человеческом языке, это целых два слова на ангельском… Если кратко: душа должна быть легка...
Ну и вообще просматриваем жизненный путь, а потом... Вот здесь кончается область человеческих понятий и начинаются сложные материи… Через определённое время каждого будет ждать суд...
– Страшный Суд?
Полицейский задумчиво помолчал, а потом неожиданно сказал так:
– Как там называется эта ваша наука? Зоопсихология? В общем, земными учёными предпринято немало попыток научить обезьян человеческой речи. Успехи микроскопические. Некоторые шимпанзе умудрялись повторять простые слова, но совершенно неосознанно. Ну не хватает у них винтиков в голове, чтобы связать слова с реальностью. Я ответил на ваш вопрос?
– ? Я же спросил про Страш…
– Никогда!!! Никогда не упоминайте это!!! Вы не можете бросать слова о том, о чём имеете понятия не больше, чем улитка об астрономии! Вы вдумайтесь хоть немного, о чём… Ведь это… Мгновенное решение участи всего живого. Внезапное и – навечно. И не в вашем представлении вечности, всеобъемлющем настолько, насколько фраза «я люблю гамбургеры» отражает понятие любви! Навечно… Лишаю вас пока дара речи, а то наговорите такого… Впрочем, вы же прибыли из искажённого мира, у вас всё наоборот. Чем легче душа человека – тем тяжелее его земная судьба. Здесь же всё правильно. Лёгкие души улетают в прекрасные миры, а другие, отягощённые злом… Должны как-то восполнить нанесённый ими ущерб.
Как, спрашиваете вы? Казалось бы, всё просто: скупые должны стать нищими, жестокие – слабыми, насильники – беспомощными жертвами. Но… Ведь гармония не восстанавливается злом. По отношению к кому вчерашний насильник должен стать жертвой? Новому злодею? Так быть не может. Поэтому осуждённые… Ну, как бы должны выровнять сами себя, стать своей противоположностью. Понести наказание, равное содеянному.