***
На каменном полу спать неудобно, пусть даже подстилкой служит пушистая теплая шкура. Чара проснулась озябшей, и совершенно разбитой. Все тело затекло, поясницу ломило, а в волосы набились пыль и мелкий мусор.
От костра осталась лишь груда подернутых пеплом углей, но огромный плоский камень, на котором горел огонь, не остыл. Чара приложила к нему озябшие ладони, и блаженно зажмурилась. Хорошо! Не найди они пещеру, ночевать пришлось бы снаружи, а там - режущий глаза ветер, холод, и слепящая белизна снега. В этих горах он никогда не тает.
По другую сторону камня зашевелился неопрятный меховой ком. Ко, ее проводник, единственный, кто согласился показать местные тропы. Горцы не любят чужаков, и Чаре потребовалась почти неделя, чтобы найти провожатого. Ей еще повезло - когда она уже совсем отчаялась и собралась паковать вещи, в комнату без стука вошел низкорослый щуплый мужчина, и, ощерив в улыбке желтые зубы, представился: «Я - Ко. Нужен проводник? Один золотой в день». Бешеные деньги по местным понятиям. Но выбора не было, и скрепя сердце, она согласилась.
Как выяснилось - зря. В первую же ночь Ко попытался залезть к ней под юбку, и неподдельно удивился, обнаружив у горла узкий кинжал. Вот уже девятый день приходится терпеть похотливые взгляды, и слушать бесконечные самовосхваления. Горы он действительно знал, но лишь те места, где пролегали караванные пути. Чаре нужно было иное. Они искала нетронутые области, где надеялась найти следы Прежних. Наивная! Ко лишь разводил руками, и с притворным сожалением говорил: «Там нет прохода. Опасно».
Да, здесь не повезло. Что ж, бывает. Утешает одно - завтра она встретит рассвет в мягкой постели, а не на голых камнях.
Ко откинул шкуру, закрывающую вход, и студеный воздух хлынул внутрь. Чара поморщилась.
- Хороший день. - Ее спутник довольно цокнул языком. - Тепло. Спускаться будет легко.
«Это - тепло?» - хрипловатым со сна голосом возмущенно переспросила Чара. Ко засунул руку за пазуху, и принялся ожесточенно чесать живот: «Ага. Женщина, ты не застала здесь холодов, когда плюнешь, а на землю упадет льдинка».
В его голосе прозвучала гордость и снисходительность к изнеженной жительнице равнин: «Но ты их уже не застанешь. К ночи мы будем внизу, в поселке».
И то хорошо. Мысль о близком тепле придала сил. Чара поспешно накинула тяжелую меховую парку, и тоже выглянула наружу, сильно сощурившись от яркого света.
Белый и синий. По - cвоему красиво: белый снег покрывает все вокруг, ни единого темного пятна. От этой белизны можно ослепнуть, если не смотреть сквозь ресницы. А над белыми пиками - синее-синее небо, глубокое, и такое же холодное, как все вокруг. Чара опустила шкуру на место. «Завтракаем - и вниз». - Сказала она.
Ничто не предвещало беды. Они уже миновали самый опасный, по словам Ко, участок, когда наверху зародился тяжелый низкий гул. Чара испуганно обернулась. За их спинами, вдалеке, но с каждым мгновением все ближе, клубилось мутное облако взвихренного снега. Оно приближалось с пугающей быстротой, почти мгновенно захватив виднокрай. Женщина оцепенела, зачарованная стремительной мощью лавины. Гул перешел в рев. Чара вздрогнула, с усилием приходя в себя, и поняла, что осталась одна на пути несущейся по склону смерти. Проводник убегал, забирая в сторону, к краю лавины. Ужас сковал ноги Чары. Она неловко сделала шаг, другой - и провалилась в узкую расселину, едва прикрытую тонким слоем наста. Падая, женщина ударилась виском об острый кусок льда, и потеряла сознание, успев перед этим подумать: «Как глупо!» А потом наступила темнота.
Сколько она пролежала без сознания, Чара не знала. По всей видимости недолго - снег под щекой растаять не успел. Она пришла в себя в полной темноте. Давила ватная тишина, только в рассеченном виске гулко токала кровь. Женщина пошарила руками вокруг, и обнаружила, что обе руки уперлись в стены. Собственный тихий скулеж показался таким жалким, что она замолчала в испуге, а затем, сдирая ногти, стала карабкаться вверх.
Трещина, куда она упала, оказалась неглубока - примерно два ее роста. Чара почувствовала, как макушка уперлась в твердый камень, и принялась обследовать на ощупь нависший над головой скальный выступ. Ее рука вместо шершавой поверхности вдруг нащупала участок, на котором камня уже не было.
Снег. Плотно спрессованный, но не лед или камень, а снег. Руки замерзли так, что колющая боль в пальцах сменилась полной нечувствительностью. Узкий луч света, ворвавшийся сквозь пробитое отверстие, придал Чаре сил. Она тихо и облегченно вздохнула, и, рассмотрев свое убежище, едва не ставшее могилой, стала спускаться. Противоположная стена была куда более пологой, а выступы на ней вполне позволяли выбраться наверх.