Я дала Афине таблетку Ксанакса и тоже выпила ее, чтобы помочь пережить жестокие последствия случившегося.
Элиас и Крейг молчат, пока мы не приземляемся в Женеве.
— Слушайте сюда, — говорит Элиас, стоя посреди прохода. — Крейг возьмет на себя инициативу. Вы держитесь прямо за ним. Никто не умрет под моим присмотром.
Я помогаю Джеймсу подняться, а свободной рукой беру Афину за руку. Когда мы выходим из самолета, нам приходится бежать трусцой, чтобы не отстать от Крейга.
Мы все забираемся во внедорожник, затем шины визжат, когда Крейг увозит нас с аэродрома. Элиас поворачивается на пассажирском сиденье, вручая Джеймсу пистолет.
Хотя я сомневаюсь, что сицилийцам удалось проследить за нами через полмира, поездка проходит в напряжении, затягивая узел в моем животе.
Боже, такое чувство, будто я проглотила горячие угли, и они пытаются прожечь путь через мои внутренности.
Вскоре внедорожник проезжает через впечатляющие железные ворота, и тогда мои губы приоткрываются при виде замка.
Если бы я не тонула в горе и беспокойстве, я могла бы полюбоваться впечатляющей территорией Святого Монарха.
Элиас и Крейг торопят нас внутрь, где нас останавливают, а у наших охранников забирают все их оружие.
К нам обращается мужчина, одетый в черную военную форму.
— Мистер Козлов ждал вашего прибытия. Пожалуйста, следуйте за мной.
Интерьер роскошный, и хотя в старинных битвах, украшающих стены и потолки, скрыта какая-то история, все кажется новым.
Нас ведут по коридору, мои брови поднимаются, когда мы останавливаемся перед прочной стальной дверью. Это похоже на хранилище. Мужчина открывает его, и мы следуем за Крейгом в кабинет. Вдоль стен стоят шкафы с оружием, а в задней части комнаты стоит тяжелый дубовый письменный стол.
Другой мужчина с темными глазами и короткими черными волосами ждет посреди комнаты, его лицо неулыбчивое и довольно пугающее.
— Добро пожаловать в Академию Святого Монарха, — говорит он с русским акцентом, пронизывающим его слова. — Я Карсон Козлов, ваш управляющий.
В его поведении есть что-то опасное, и, вспомнив, кто я, я поднимаю подбородок и делаю шаг вперед.
— Я Тереза Статулис. — Я быстро представляю свою группу, затем заканчиваю словами. — Спасибо, что приняли нас.
Карсон кивает, затем черты его лица смягчаются, когда его взгляд падает на кого-то позади нас.
— Моя жена, — он указывает на дверь, — Хейли проводит вас в ваши апартаменты. У нас на территории есть только одно правило — никаких убийств.
Вау, неужели это действительно нужно было говорить?
Я оборачиваюсь и вижу, что Хейли — полная противоположность Карсону. Она прекрасна, на ее лице дружелюбная улыбка.
— Добро пожаловать. — Она подходит ближе, затем говорит. — Мне сказали, Джеймс ранен?
Я кладу руку Джеймсу на спину.
— Да. Однако он перенес операцию.
Хейли кивает.
— Пока я провожу остальных в ваши апартаменты, мы хотели бы осмотреть Джеймса в лазарете. Мистер Статулис потребовал, чтобы о нем позаботились наилучшим образом.
Облегчение захлестывает меня, и я толкаю Джеймса локтем.
— Позволь им взглянуть на твою рану.
Хейли показывает Джеймсу, куда идти, и пока остальные из нас следуют за ней по коридору, я достаю свой телефон и снова набираю номер Николаса. В последний раз я слышала о нем, когда он прислал мне сообщение через два часа после того, как мы покинули Ванкувер.
Когда идут гудки, мое сердце замирает.
— Нет ответа? — Спрашивает Афина.
Пока я качаю головой, мы слышим крик Бэзила:
— Афина, милая!
— Бэзил! — Она срывается на бег, и когда я смотрю, как она прыгает в объятия своего мужа, который, должно быть, прилетел из Афин, чтобы встретить нас здесь, мне приходится остановиться и отдышаться от волнения за собственного мужчину.
Пожалуйста, Николас.
Ты обещал.
Глава 43
НИКОЛАС
(Вскоре после ухода Тесс…)
Когда двери лифта открываются и Лука, Виктор, Лиам и Габриэль входят в пентхаус, в моих венах ощущается прилив энергии.
Остальные члены Священства прибыли.
Виктор подходит, чтобы обнять меня, и, хотя это чертовски неловко, я принимаю это.
— Я сожалею о твоей потере, — бормочет он, прежде чем отстраниться, гнев переполняет его голос.
— Спасибо, — автоматически отвечаю я. Даже если насилие ожидаемо в той жизни, которую мы выбрали для себя, оно по-прежнему обрушивается, как гребаная сука, всякий раз, когда мы теряем любимого человека. Преследование стариков, женщин и детей не оправдывается. Ты убираешь солдат, мужчин, которые, блять, умеют драться.
Лука указывает большим пальцем через плечо.
— Мы привели дополнительных людей.
Я начинаю кивать, когда лифт снова открывается. Эмоции зашкаливают, когда я вижу, как Люциан, отец Луки, входит в пентхаус с Алексеем Козловым и Дмитрием Ветровым, дядей и отцом Виктора — он являются лучшими ассасинами, которых когда-либо производил наш мир.
Люциан подходит, встает передо мной и, положив руку мне на плечо, говорит:
— Я уважал твоего отца, Николас. Мы здесь, чтобы почтить наш союз.
Иисус.
Сжав челюсти, желая, чтобы мой отец был здесь и стал свидетелем этого момента, я отвечаю:
— Спасибо, мистер Котрони.
— Давай выпьем, а потом убьем нескольких ублюдков, — мрачно усмехается Алексей, направляясь к моему бару с напитками.
Уголки моего рта медленно приподнимаются.
Манно ни за что не переживет это нападение.
— Я внимательно следил за домом Манно в Торонто, — говорит Виктор. — Не было никакого движения. Последним, кто входил в дом, был племянник Рикко. — Его глаза встречаются с моими. — Я думаю, они затаились после нападения на тебя.
— Гребаные трусы, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, ярость снова вибрирует во мне.
— Мы полетим в Торонто, — говорит Лука. — Как только все будут там, мы отправимся прямиком в дом Манно и нападем.
— Мы уже сталкивались с подобными нападениями раньше, — вмешивается Люциан. — Будет лучше, если мы ударим с двух сторон. Мы разделимся на две группы, одна ударит с тыла, а другая ворвется спереди.
Я киваю в знак полного согласия.
— Мы возьмем тыл, — бормочет Алексей, прежде чем опрокинуть стакан водки.
— Тот, кто доберется до Манно первым, не убьет его. Он мой, — заявляю я твердым и властным тоном.
Мужчины кивают в знак понимания.
Я улучаю момент и смотрю на каждого из них, чертовски благодарный за те союзы, которые мы с отцом заключили за эти годы.
— Я ценю это.
— Пора заканчивать с этим. Пошли, — приказывает Виктор.
Когда мы начинаем покидать пентхаус, я отправляю Тесс последнее сообщение.
Если я не справлюсь, ты останешься, блять, верна мне до самой смерти. Я люблю тебя, Тереза. Отныне и навсегда.