Но самым невероятным зрелищем был наполовину затонувший танкер, чья надстройка, размером с два траулера, на котором они плыли, выглядывала из под серой воды, охваченная пламенем ржавчины и изумрудным мхом.
Проплывая вдоль порта все молча, с тихим наблюдением смотрели на погибшие следы былой цивилизации.
Матвей же, завидев эту огромную кучу контейнеров, как и подобает собирателю, стал гадать: что же могло быть внутри? Сохранилось ли что-нибудь? Собиратели редко заглядывают в эти воды и наверняка там можно было бы найти много всякого ценного: целехонькие электродвигателей или запчасти для них, емкости литий-полимеровых батареи, возможно даже некоторые лекарства, срок годности которых по-прежнему не вышел, теплую одежду из синтетики, одним словом все, что поможет выжить в суровом края за тысячи километров отсюда.
В отличии от собравшейся рядом команды, Матвей уже давно пережил вызванный у него одновременно тихий восторг и ужас после увиденных захваченных земель. Это чувство осталось в прошлом, еще когда ему было пятнадцать. Теперь эта земля ничто иное как опасное место. Опасное, но необходимое для выживания, и поэтому сейчас, находясь среди вверенных ему людей, он старался думать рационально, отринув эмоции и чувства.
Соблюдай осторожность, всегда будь начеку и следи за погодой постоянно — вот его кредо.
— Приглядывайтесь лучше, — прошептал Вадим Георгиевич, щуря взгляд в сторону порта. — Может, они причаливали здесь… Видишь что-нибудь, Надь?
Но она молчала. Ее взгляд отрешенно наблюдал за берегом, за разрухой, за прошлым.
— Надя?
— Да? — отозвалась она, словно очнувшись ото сна
— Внимательнее, — велел начальник, строго взглянув на подчиненную, и вновь прищурил взгляд.
Матвей заметил как Арина, стоя как вкопанная, наблюдала за берегом. На секунду собирателю померещилось, будто ее красивые каштановые волосы вернулись, и прямо сейчас трепыхаются по ветру.
Он захотел подойти к ней, обмолвиться словечком, но почувствовал позади тихий всхлип. Это был Тихон. Заметив на себе взгляд собирателя, мальчишка быстро протер нос и глаза рукавом куртки.
— Все в порядке? — спросил его Матвей.
— Да, конечно, в полном, — не то с фирменной для него издевкой, не то действительно сильно волнуясь, ответил парень.
Обреченный вид парня напомнил Матвею его самого, когда точно в таком же возрасте он воочию наблюдал захваченные земли. Тогда он думал, что сойдет с ума; за какой-то жалкий месяц путешествия прежде крохотный мирок, ограниченный комнатой на станции Восток, стал в миллионы, миллиарды раз шире! Осознание этого свалилось на голову тяжелым камнем, и он едва не потерял сознание даже не пройдя и половину пути.
— Эй, — Матвей коснулся его худого плеча. — Я рядом.
Челюсть Тихона дрожала, глаза злобно сверкали, но злоба эта была скорее попыткой скрыть трусость, так и норовивший выплеснуться наружу. И Матвей это прекрасно понимал.
— Я верну всех нас домой, даю слово.
Мальчик тяжело выдохнул носом, дыхание его дрогнуло, но он смолчал, лишь незаметно кивнув.
— Просто держись рядом, хорошо?
Он взглянул прямо в серые глаза мальчишки, влажные от подступающих слез. Чего не говори, а держался он храбро.
— Хорошо? — повторил Матвей.
— Хорошо, — тихо ответил мальчишка.
Собиратель хлопнул его по спине и вновь взглянул на Арину. Теперь она стояла не одна, а вместе с Надей. Прогрессистка протянула ей руку и крепко сжала, а Арина сжала ее в ответ настолько сильно, что побелели костяшки пальцев.
Горечь обиды и необъяснимой странной ревности заполонила сердце Матвея.
В отличии от увиденного ими получасом ранее порта, гавань, к которой они причаливали, была совсем небольшой: два мола*, с виду довольно хрупкие, вытягивались параллельно друг другу, создавая защищенный от волн проход в гавань. У берега пришвартованы несколько проржавевших и потрепанных временем яхт болтающихся пол легкими волнами.
Армия чаек кружила возле кораблей, пикировала в воду, и громко, а порой и оглушительно горланила, явно недовольная приходу чужаков в их прежде спокойное обиталище.