Лючия ахнула и моргнула. На самом деле? Серьезно? Она, вероятно, выглядит глупо, стоя с открытым ртом, но Джон только что сказал...
— Ты любишь меня?
Бочелли наклонил голову, на его губах играла улыбка:
— Ты умная девочка. Сложи всё вместе. Что ты думаешь?
Ее мысли разбегались:
— Ты ведь живешь недалеко отсюда, да?
Его улыбка говорила, что Лючия уловила суть:
— Совсем недалеко.
— Ты мог просто пойти домой, вместо того, чтобы вернуться сюда ко мне.
Мужчина облокотился на дверь, поставив руки по обе стороны от головы девушки, и наклонился. Он уставился на ее полотенце, будто это был самый отвратительный кусок ткани, что он когда-либо видел.
— Именно так.
— Если твои коллеги отпустили тебя в то же время, что и меня... у тебя было время над этим подумать.
— Безусловно. И спланировать речь... с несколькими другими сюрпризами.
Речь, начинающуюся со сбрасывания «Л-бомбы». Лючия задумалась. Что за другие сюрпризы он припрятал?
— Я полагаю, что у тебя нет привычки говорить женщинам, что ты их любишь.
Джон выгнул бровь:
— Скорее, я никогда этого не делал.
— Никогда?
Он покачал головой:
— Ни разу. Док, ты заставляешь меня помнить, что не стоит смотреть на мир таким пресытившимся взглядом. Когда ты рядом, я всё вижу по-другому, и он снова становится прекрасным. Первый раз за долгие годы, у меня есть к чему стремиться. Я снова обрел надежду. Только за это я мог бы полюбить тебя, но ты к тому же поразительная женщина... — он посмотрел на нее. — Так ты собираешься разбить мне сердце и бросить меня?
Боже, он разве не знает, что она чувствует? Возможно, ему нужны заверения, также как и ей. Мысль была немного приятной.
— Я не собираюсь тебя бросать. Я люблю тебя, Джон. И я тоже никогда раньше не говорила этих слов.
Улыбка осветила лицо Бочелли – и его сердце – и даже в темном коридоре она могла видеть, как любовь согревает его черные глаза. Мужчина прикоснулся ладонью к ее щеке, а затем накрыл рот в сладком, медленном поцелуе. Счастье согрело ее тело, как солнечные лучи землю после долгой зимы. Вероятно, сравнение было банальным и слишком поэтичным, но для Лючии это было правдой. Она потерлась щекой о его ладонь и закинула руки Джону на шею, впитывая его мужской запах, одновременно успокаивающий и возбуждающий.
Он поцеловал ее в подбородок, в нос, снова прикоснулся к губам:
— Это действительно делает меня счастливым, малышка. Я не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя снова и покажу тебе, как сильно... сразу, как только мы разберемся с твоим заблуждениями и твоим умным ротиком. Сбрось полотенце.
Лючия почувствовала, как широко распахнулись ее глаза, и сбилось дыхание:
— Если я это сделаю, я буду... Ох, ты хочешь меня голой.
Бочелли в ожидании выгнул темную бровь:
— Сэр, — добавила девушки и развернула полотенце, позволяя ему упасть на пол.
Джон с опасной ухмылкой поднял его и отбросил на ближайшее кресло. Лючия стояла полностью обнаженная под его неумолимым взглядом, холодный, кондиционированный воздух овевал ее кожу, делая соски твердыми. Всего лишь его восхищенный взгляд, путешествующий по ее телу, заставлял девушку стать мокрой. Без единого слова, молчаливые секунды тикали, пока девушка ощущала боль, возбуждение и готовность. Она переступила с ноги на ногу, затем обратно, пытаясь облегчить нужду.
— Не шевелись, — приказал Бочелли.
— Мне больно... — Она поморщилась, стараясь не двигаться.
— Мне нужно, чтобы ты стала невероятно влажной и умоляла трахнуть тебя, а затем выкрикивала мое имя, царапая ногтями в спину, пока я удовлетворяю тебя.
Ноющая боль в клиторе нарастала и пульсировала от его слов. Лючия глубоко вдохнула. Милый, пожалуйста... она хотела захныкать. Но она стояла смирно и поглощала его голодным взглядом.
Джон провел большим пальцем по ее губам:
— Я не могу дождаться, чтобы почувствовать всё, что обещают твои глаза. Но сначала, я задам тебе три вопроса, Док.
Он не могла ничего с этим поделать – девушка лизнула его палец:
— Да, Сэр.
Бочелли схватил ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза:
— Ты готова снять медальон прабабушки, если я дам тебе что-то равноценно значимое и потрясающее?
Ее сердце запнулось, но затем застучало в сумасшедшем ритме. Если он намеревается дать ей символ их связи, она была уверена, что ее давно умершая родственница одобрила бы это. Дрожащими от волнения руками Лючия расстегнула и сняла старинный медальон. Джон протянул руку, и она положила его на середину ладони. Аккуратно, мужчина убрал его в карман брюк, а затем достал маленькую синюю коробочку с логотипом «TIFFANY & CO» и сжал ее.