* * *
В этот год настоящая зима началась рано - в середине декабря. Восточные районы страны покрылись глубоким снегом, и в течение нескольких дней продолжалось проникновение холодных масс воздуха с северо-востока.
В европейской части Советского Союза установилась еще более суровая и холодная погода, и казалось, весь птичий мир полетел на юг в поисках более благоприятных условий. С южного побережья начала поступать информация о том, что к нам с севера прилетает много диких гусей и уток.
Всеволод Васильевич оказался заядлым охотником и специалистом по охоте на болотную дичь.
В редкие свободные вечерние часы он нам рассказывал о своих охотничьих успехах и о богатой охоте в различных районах Советского Союза.
Таким же заядлым охотником был и командир нашего батальона аэродромного обслуживания. Опытный специалист подполковник Манолов умел выкраивать время для охоты. Вообще он всегда проявлял находчивость и сообразительность. В батальон привезли три старых немецких зенитных прожектора для обеспечения посадки самолетов во время ночных полетов. Вот тогда-то и родилась идея с помощью этих прожекторов вести разведку метеорологической обстановки, главным образом в пределах нижней границы облачности и горизонтальной видимости.
Однажды ночью Манолов сделал «необыкновенное» открытие и заявился в дом, где жили я и Дрекалов.
- Предлагаю вам взять с собой охотничьи ружья, ну а там видно будет. Куда и зачем мы отправимся, узнаете позже! Я очень прошу… [198]
Результаты оказались отличные: мы настреляли много дичи, но еще больше было разговоров об этом. В течение всего года ходили легенды о том, как охотятся авиационные командиры.
Как- то Всеволод Васильевич полюбопытствовал, как у нас охотятся на уток из засады. После неудачной охоты он полностью отверг этот способ и порекомендовал нам свой, русский. Помочь ему в организации охоты вызвался подполковник Манолов.
Где- то среди рисовых полей возле одного села они закопали в землю четырехсотлитровую бочку, замаскировали ее сверху и так с большим успехом охотились несколько раз.
Но когда однажды они в очередной раз отправились на охоту, их бочки на месте не оказалось: она попросту исчезла. Наверное, ей нашли другое применение, использовав при постройке какого-нибудь дома в селе.
Однажды нам удалось поохотиться на Бургасском озере. Мы отправились туда поездом. Когда приехали, нас встретил уже знакомый нам подполковник Соколов. Переночевали там и рано утром в воскресенье пошли на озеро. Придя на берег, зашли в рыбачий барак.
Бай Драган, завхоз кооператива, оказался очень гостеприимным хозяином. Он объяснил, в чем сложность охоты в этих местах, и снабдил нас специальными сапогами, по внешнему виду напоминавшими ботфорты. Хотя сапоги и были значительно выше колен, мы все равно набрали в них воды. Мы с Дрекаловым осторожно пробирались через камыши вдоль берега озера.
Начался лет дичи, и мы открыли пальбу, устроив необыкновенную трескотню. После каждого удачного выстрела мы наклонялись за добычей и всякий раз набирали еще воды в сапоги.
Потом мы забрались еще глубже, и вскоре нам пришлось повесить патронташи на шею, потому что мы оказались уже по пояс в воде. Но, несмотря на это, охоту мы не прекратили. Во время стрельбы я случайно оказался возле Дрекалова и внимательно присмотрелся к нему. Он уже был не похож на самого себя - просто весь посинел. То же самое он сказал и обо мне.
Тогда мы единодушно приняли решение: немедленно выбираться на берег. Но ноги почти не слушались нас. А когда мы все-таки вышли на более мелкое место, [199] нам стало еще холоднее. Мы едва дотащились до барака, зато принесли огромное количество уток. А барак скорее напоминал финскую баню - так там натопили, да и молодость взяла свое!
Тревожные времена мы переживали тогда, но прекрасные и незабываемые…
5
Когда к летчикам обращаются с просьбой рассказать что-нибудь наиболее интересное из их жизни, они затрудняются даже отличить один полет от другого, не говоря уже о том, чтобы уточнить, скажем, его день, месяц или хотя бы год. Обычно они вспоминают о том, что то или иное событие произошло, например, во времена винтовой авиации или когда на вооружение были взяты реактивные самолеты. Точно так же ни Костов, ни Пенчев, ни остальные их товарищи из эскадрильи не смогут вспомнить, когда произошло происшествие, о котором мне хочется рассказать.
Это случилось во времена Дрекалова, а в ходе каких учений, десятых или пятидесятых, никто не смог бы сказать точно. Помнится только, что это были необыкновенно трудные учения, которые никогда не забываются. Руководитель полетов Трифонов предварительно получил от метеоролога информацию о том, что облачность нормальная, то есть благоприятная для полетов. Нормальными условиями мы уже считали и такие, когда идет дождь или когда дует сильный ветер. Летчики, которым предстояло участвовать в учениях, весело переговаривались между собой или подшучивали над техниками. Была непроглядная темная ночь, дул слабый ветер. В кабинете врача задержались двое, или трое пилотов.
- Костов, по какому случаю у тебя такое отличное настроение? - пошутил с одним из них врач.
- Ну на этом вы меня не поймаете! - рассмеялся летчик. - Покажется вам, что Костов веселый, - сразу же осматриваете его так тщательно, как беременную женщину. Но второй раз меня никто на этом не поймает!
- Да о чем ты говоришь?
- Как о чем? Ведь о Костове ходит молва, что он [200] может летать и после того, как выпьет двести граммов коньяка.
- А ты, часом, сегодня не выпил? Меня не проведешь!
- Да мне стоит лишь захотеть! Вы, врачи, люди знающие, но дело ведь не в том, чтобы обманывать друг друга. Просто у меня сегодня такое настроение. Собираюсь танцевать в облаках, да так отплясывать, что боюсь, как бы ноги не переломать.
- Что? Может, предчувствия какие у тебя появились?
- Ах вот, значит, на чем ты, доктор, хочешь меня поймать? Предчувствия, согласно медицине, - признак расстройства нервной системы, а я спал всю ночь как убитый. Просто мне весело сегодня.
- Оставь ты его в покое! - вступился за друга Пенчев. - Как будто не знаешь его характера: он то весел, то мрачнее тучи!
Остальные пилоты эскадрильи уже роптали. Кто их знает, чем они там занимаются у врача! Наверное, анекдоты рассказывают. Раз им вылетать первыми, почему же они не торопятся?
Выйдя из кабинета врача, Костов и Пенчев повели более откровенный разговор.
- Пенчев, ты вылетишь первый, да? А я следом за тобой. Как ты думаешь, сумеешь меня обнаружить?
- Даже если ты спрячешься в самом укромном месте неба, все равно отыщу.
- Не бросай слов на ветер! У меня такое настроение потому, что сегодня ночью я рассчитаюсь с тобой за вчерашнее. Прошлой ночью ты так меня разыграл, что я весь вспотел, пока отыскал тебя. А сегодня я кое-что придумал.
- Хорошо! Так будет даже интереснее.
И они расстались.
Костов и Пенчев выруливали к взлетной полосе. За ними последовали и остальные. На командном пункте мы решили выпустить самолеты один за другим с интервалами в несколько минут. Первый должен будет пойти на перехват второго, второй - третьего, а потом то же самое задание будет выполняться парами.
Сначала оторвался от земли самолет Пенчева, а немного погодя - и самолет Костова. С командного пункта [201] мы отклонили с маршрута самолет Пенчева, чтобы предоставить хоть какое-то преимущество его партнеру. Но тот, не достигнув еще заданного района, попал в сильную грозу.
«Я мечтать не мог ни о чем подобном, - сказал себе Костов. - Вот это и будет моим сюрпризом. Пенчев, если даже лопнет от злости, все равно меня не обнаружит».
Но чувство удовлетворения быстро сменилось нарастающей тревогой. Свернув на север по направлению к З., самолет будто угодил в самое пекло. Приборы показали, что самолет уже пересек горный хребет и приближается к Н., но вдруг его сильно встряхнуло. Костов инстинктивно взглянул на компас, чтобы не сбиться с курса. Компас не работал, и летчик на какое-то мгновение растерялся: где же он находится? Костов тут же поспешил установить связь с командным пунктом, чтобы оттуда определили направление полета. В небе творилось что-то ужасное, разыгралась настоящая буря. Отличное настроение летчика сразу же исчезло, и он обозлился. Увидев на экране локатора преследуемую цель, он бросился в атаку. Прорвавшись сквозь облака и едва не угодив в самый хвост огромной молнии, он вдруг заметил своего противника, который походил на муху, попавшую в паутину. Огненные вспышки молний освещали самолетам путь.