Итак, витальные потребности занимают важное место в жизни человека: если человек не ест и не пьет, он не сможет заниматься искусством, политикой, он просто умрет. С этим никто не спорит. Это очевидно. Но из важности витальных потребностей не следует то, что витальные потребности обуславливают всю жизнедеятельность человека.
Действительно, потребности в еде и питье важны, но все же не первичны. Прежде чем пить и есть, человек должен дышать. Без воздуха он может прожить от силы несколько минут. Получается, для человека первична потребность в кислороде? Нет! Несмотря на важность кислорода для жизнедеятельности человека, нельзя заключить, что потребность в нем определяет все в жизни человека. Человек дышит, даже не задумываясь над этим. Аналогично этому человек, имея еду и питье, не будет задумываться над процессом их поиска, т. е. потребность в еде и питье ничего не будет определять в его умонастроениях.
Итак, все доказательство от постулата «чтобы заниматься искусством, надо есть, пить» к выводу «производство материальных средств определяет контуры искусства, религии» ошибочно в своей сути. Витальные потребности формируются и удовлетворяются, исходя из своей логики, а сверхвитальные, будь то материальные или духовные, — исходя из своей. Витальные потребности основаны на инстинктах, а сверхвитальные — на ценностных ориентациях. Витальные потребности, в отличие от сверхвитальных, лишены модальности (переживаний «за» или «против»), неосознаваемы (отсутствуют когнитивные компоненты) и подчиняются только одной закономерности — они должны быть полностью удовлетворены. Что человек будет делать потом, абсолютно не зависит от витальных потребностей. Один человек, удовлетворив витальные потребности, может писать книги, другой — заниматься спортом, третий — бизнесом. И выбор зависит не от витальных потребностей, а от ценностных ориентаций.
К этому стоит добавить, что представление витальных потребностей материальными в своей сути тоже довольно спорно. В самом деле, потребность в кислороде тоже не первична. Прежде чем «есть, пить, иметь жилище», человек должен хотеть жить, а это потребность явно не материальная. Широко известен тот факт, что именно в богатых странах наиболее велико число самоубийств, и часто самоубийцы имеют возможность «есть, пить» и, несмотря на это, сводят счеты с жизнью. Данные множества психологических исследований убедительно свидетельствуют, что основной причиной самоубийств является дефицит смысла жизни, а не дефицит питья или еды. По данным социологических опросов, наиболее пессимистичны в отношении своего будущего жители благополучной Германии, а страной с наиболее высоким количеством самоубийств является, мягко говоря, небедная Швейцария. Известно, что потеря мотивации в жизни, утрата осмысленности бытия — самая серьезная утрата, не сравнимая ни с какими другими потерями.
Когда мы критикуем марксистов за их подход в вопросе обоснования первичности материальных потребностей, мы не говорим о том, что они неправы в том, что материальные потребности есть основа потребностной сферы значительного числа людей. Мы не против тезиса о первичности материальных потребностей, мы против метода доказательства, что раз человек пьет и ест, значит материальное в нем основное. Из такого доказательства логично следует, что материальные потребности преобладают у всех, так как все едят и пьют. А это далеко не так. И это принципиальный аспект, потому что те немногие, у кого духовные потребности преобладают над материальными, часто определяют ход развития общества.
Материальные потребности являются основными в жизни значительного числа людей не потому, что они пьют и едят, а потому, что таково содержание души этих людей, таковы их основные ценностные ориентации. И тезис о том, что, прежде чем заниматься искусством и политикой, надо пить и есть, для них не действует. Для них действует другой тезис. Перед тем как много есть и пить, надо мало есть и пить, а когда ешь и пьешь много, можно позволять себе различные деликатесы и т. д.
Как и 100, и 200, и 1000 лет назад процент людей, интересующихся, например, делами государственными, был ничтожно мал, так этот показатель и остался неизменен. Существует две независимые друг от друга магистральные линии поведения. Одни думают о своем государстве и когда они голодны, и когда сыты, а другие не будут думать о нем никогда, независимо от того, есть еда или ее нет. Скорее наоборот, о государстве они будут думать не тогда, когда еда и питье есть, а когда их нет.
Поэтому прежде чем заниматься политикой, наукой и искусством, человек должен не только есть и пить, но и обладать определенными качествами души, а если их нет, то никакие еда и питье ничего в этом человеке не изменят. Многие великие композиторы, писатели, полководцы умерли в нищете. Духовность не вырастает из материальности, как не вырастает альтруизм из эгоизма.
Исходя из ошибочного постулата о первичности материальных потребностей, марксисты строят в целом ошибочную однобокую материалистическую социологию. Материалистический монизм марксизма пронизывает все основные проблемы бытия человека, природы, общества. В марксизме все развивается благодаря материальным факторам. В развитии общества решающую роль играет материальное производство. Семья возникла потому, что появилась частная собственность, и отец семейства хотел передавать материальные ценности по наследству. Государство и нации возникли потому, что богатые захватили власть над бедными и построили аппарат принуждения. По предположению марксистов, при коммунизме должны отмереть государства, нации, семья в традиционном смысле слова. Конечно, это абсурдные мечтания, но эти абсурдные мечтания часто становились руководством к действию.
1. Материалистический монизм (вещизм)
Коммунистический анализ капитализма в узких рамках материалистического мышления оказался неверен. Капитализм — это необязательно нищета рабочих. Ущербность капитализма не в низкой производительности труда по сравнению с социализмом, а в моральной деградации. Маркс также говорил об этом, но для него эта проблема имела второстепенный характер.
В результате целью коммунистического учения стало построение мещанского общества, что вполне естественно для материалистической идеологии. Многие скажут: «Как же? Ведь партия выдвинула столько выдающихся борцов, ведь велась борьба за нравственность!». Не партия, точнее, не идеология коммунизма выдвинула выдающихся борцов, а идеалы справедливости, веры в светлое будущее, как они были поняты простыми людьми. Когда надо было строить новое общество, возводить Днепрогэс, Беломорканал, защищать новое общество во время гитлеровского нашествия, поднимать страну из руин после Великой Отечественной войны, выдвигались самые достойные. Какие лозунги становятся главными? Поднимем! Защитим! Отстоим! Кто герой этого времени? Активист, приносящий на алтарь общественного благоденствия свою жизнь.
И вот новое общество построено, его независимость защищена. Какой девиз выходит на первый план? «Догнать и перегнать!». В чем нам догонять, а тем более перегонять Запад? Ведь мы были лучшими во всех областях, кроме одной — количества материальных благ на душу. И главной целью становится построение сытого мещанского общества, а главными героями этого общества — колбаса и хрусталь. Описывая советскую интеллигенцию, английский ученый Р. Саква пишет: