– Я сделаю то, что вы прикажете, – с трудом проговорила девушка.
Ей не приходилось врать и льстить мастеру, так же, как наставнице. Господин Ильнер не искал уважения или подхалимства. Ему нужен был страх.
– Посмотрим, – кивнул мужчина. В каждом его движении и слове угадывалось что-то змеиное, и Крисс действительно видела себя загипнотизированной мышью. Оставалось только решить, хочет ли она становиться обедом для ядовитой твари.
– Скоро тебе выпадет новое задание. Постарайся не разочаровать меня. Хотя бы на этот раз, – прошипел Джарет. Девушка кивнула. Для мастера этого было достаточно. Он отпустил ее и спокойно ушел. Крисс осталась одна.
– Я справлюсь со всем, что ты мне предложишь, – прошептала она и коснулась рукой ползучего плюща. Растение шелохнулось, словно по нему прошла невидимая волна, а затем жесткий отросток с силой арбалетной стрелы ударился об землю. – Ты ведь совсем не знаешь меня.
Крисс отпустила плющ и вышла из-под арки. «Я никогда не почувствую себя здесь, как дома», – думала девушка, а тем временем жизнь в гильдийном квартале бурлила полным ручьем…
Глава 5. Колдунья-травница
Крытая беседка пряталась в дальней части квартала Гильдии. Здесь не было ни убийств, ни ядов, ни закулисной грызни. Только холод мрамора, эхо шагов и гуляющий ветер. Кристиане нравилось прятаться в ней ото всех, представлять себя знатной дамой, пить чай из щербатой кружки. Но в этот раз девушка не скрывалась ни от кого. Джарет не соврал, он действительно поручил девушке задание, но маяться от безделья в ожидании подходящего часа оказалось настоящей пыткой.
Солнечные лучи шарили ладонями по стенам. Крисс притягивала их сачком из серебристой паутины, а затем они сминались в руках, как болванки из сырой глины, позволяя придать себе новую форму. Крупицы солнечной энергии каплями скатывались по коже, впитывались в нее, вплетались в волосы.
– Давай потанцуем? – услышала Крисс голос Гилфорда.
Она обернулась и увидела высокого мужчину, стоявшего у входа в беседку. Пепельно-серые волосы выдавали в нем уроженца Фаронга – северянина, пришедшего в империю Темных земель из-за гор.
– Здесь нет музыки…– улыбнулась девушка.
– А ты послушай, – прошептал Гилфорд.
Крисс умолкла и прислушалась. Вдали и правда едва слышно звенели переливы лютни и флейт. Уличные музыканты играли для публики, и отголоски мелодии доносились до тихого уголка. Гилфорд обнял девушку за талию и закружил ее по беседке, напевая себе под нос. Никаких вычурных движений, никакого стеснения – до Фламмаса еще не докатился новомодный танец без касаний. Было весело и странно одновременно, остатки тревоги и волнения смыло более сильным чувством. Кристиане было жарко, не хватало воздуха, но легкость в груди она все равно бы не променяла на отдых. Кровь прилила к щекам девушки, она окончательно запыхалась и неловко плюхнулась на лавку.
– Эй, колдунья, мы так не договаривались! – шутливо возмутился Гилфорд.
Он присел рядом и поцеловал Кристиану. Девушка не стала отстраняться – она, напротив, с удовольствием подалась вперед, перехватив инициативу.
– Сыграем по-моему, – прошептала она.
– Как скажешь, – согласился Гилфорд.
В глазах девушки мелькнул шальной огонь. Крисс улыбнулась, хищно облизнула губы, а затем властно произнесла:
– Отлично. Раздевайся.
***
Джарет стоял в тени, прислонившись к стене беседки, и кромсал ножом обрубок ветки. Тупое лезвие оставляло рваные зазубрины, и это еще больше бесило главу гильдии. Множество запахов витало вокруг него: сок истерзанного дерева, свежая зелень, нагретый солнцем мрамор. Но и это Джарета не успокаивало. Нотки резкого приятного аромата выводили его из себя, заставляли воображение рисовать картины – одну хуже другой. Знакомые голоса звучали совсем близко, и дожидаться, пока их владельцы наиграются, Джарет не собирался. Он зашвырнул ветку в кусты и, раздраженно топая, ушел, мечтая, чтоб ему встретился на пути кто-нибудь вроде Дитера Данора.
Дома злость Джарета слегка утихла. Для этого, правда, пришлось разбить и сломать все, что путалось под ногами и попадалось под руку. Наконец, вампир поставил уцелевшее кресло ближе к огню и, закутавшись в мантию из собственных злорадных мыслей, поддался усталости.