— А почему только маори знают их тайну? — спросил актёр.
— Эти горы с допотопных времён служили их местом погребения. Тела усопших сбрасывали в кратер. Это ведь и в самом деле потухший вулкан. Говорят, останков там как сельдей в бочке.
— Боже милосердный! — вырвалось у Гаунта.
Автомобиль лихо вкатил на косогор, и перед глазами путников раскинулось необъятное подножие пика Ранги, изрезанное морщинами уступов.
— Отсюда можно даже увидеть тропы, по которым они восходили, — произнёс Дайкон. — По словам мисс Клэр, маори останавливались у самого подножия и разбивали лагерь на три дня. Танги устраивали — поминки, то есть. Затем носильщики, сменяя друг друга, поднимали тело на вершину. Когда умирал вождь, плач и стенания слышались даже в Ваи-ата-тапу.
— Жуть! — воскликнул Колли.
— А можно заглянуть в кратер?
— Не уверен. По словам Клэров, вся эта территория — резервация маори. Значит — строжайшее тапу.
— Тапу?
— Мы привыкли произносить это слово иначе — табу. Неприкосновенная святыня. Запретная зона. Впрочем, я не знаю, забираются ли маори на пик Ранги в наши дни. Хотя для пакеха доступ туда строжайше воспрещён. Уж очень велик соблазн, ведь вместе с вождями хоронили и их оружие. Когда лет сто назад умер вождь Реви, где-то на склоне вулкана похоронили его драгоценный топор, который он унаследовал от предков. Легенды об этом топоре, прославившемся в кровавых сечах, передавались у маори из поколения в поколение. Токи-поутангата — топорик из зеленого порфира. На нем есть какой-то тайный знак и, говорят, великий бог Тане наделил его сверхъестественной силой. Любой коллекционер отдал бы за него целое состояние. Однако белый человек не смеет там появляться.
— Как далеко отсюда до этого пика?
— Миль восемь.
— А кажется — не больше трех.
Некоторое время они ехали, храня молчание. Горы плавно скользили назад, словно переносная декорация. Дайкон уже узнавал местность и ощущал нарастающую тревогу.
— Эй, а что там за сарай справа внизу? — спросил вдруг Гаунт. — На казарму похож.
Дайкон не ответил, выруливая к обветшавшим воротам.
— Надеюсь, ты не посмеешь сказать, что мы прибыли на место? — грозно осведомился Гаунт.
— Увы, сэр, вы правы.
— Ну, Дайкон, ты у меня за это попляшешь! Что за клоповник такой! И воняет, как в преисподней. Колли, нас предали!
— Мистер Белл предупреждал вас, сэр, — отважно напомнил Колли. — Кстати, по-моему, здесь довольно мило.
— К сожалению, сэр, привычного комфорта вы здесь не найдёте, — вздохнул Дайкон. — А вот, кстати, и сами целебные источники.
— Как, вон те мерзкие лужи?
— Да. А вон и Клэры, на веранде собрались. Встречают вас, сэр, — елейным голосом добавил Дайкон. Уголком глаза он заметил, что актёр проверил узел галстука, а затем поправил шляпу. «Как перед выходом на сцену», — подумал он.
Автомобиль прогромыхал по подъездной аллее и выкатил на пемзовую террасу. Дайкон остановил его перед самой верандой. Затем выбрался наружу и, сняв шляпу, поднялся к застывшим в ожидании Клэрам. Молодой человек трясся как осиновый лист. Семейство Клэров расположилось словно на портрете старого мастера: миссис Клэр с полковником сидели в шезлонгах, Барбара пристроилась рядом на ступеньках, сжимая в руках упиравшуюся собачонку, а Саймон, с горящими нетерпением глазами и свирепой физиономией, гневно высился за спиной матери. Для полноты картины не хватало только псаря с парой гончих на сворке.
Не успел Дайкон взойти на первую ступеньку, как на веранду вышел доктор Акрингтон.
— Вот и мы! — с наигранной живостью воскликнул Дайкон. Клэры дружно, как по команде, встали. Не помня себя от сомнения, смущения и опаски, Дайкон обменялся со всеми рукопожатием. Барбара кинула взгляд через его плечо, и молодой человек с беспокойством (впоследствии оказавшемся пророческим) заметил, как побелели не тронутые помадой губы девушки.
Вдруг, почувствовав прикосновение руки Гаунта, Дайкон спохватился и поспешно представил его хозяевам.
Теплее всех встретила звезду миссис Клэр, однако оказанный ею приём мог показаться актёру не только непривычным, но и странным: с таким же успехом она могла приветствовать, например, немощного викария, назначенного в нищий приход.
— Вы должно быть, устали, — заботливо заквохтала она. — Целый день провели в машине.
— Нисколько, — залихватски ответил Гаунт, достигший возраста, в котором мужчина ещё способен проявлять присущий молодости задор.
— Но дорога ведь такая разбитая, да и вид у вас усталый, — настаивала миссис Клэр. Дайкон заметил, как заморозилась улыбка на губах Гаунта. Он повернулся к Барбаре. По какой-то самому себе неведомой причине Дайкону вдруг захотелось, чтобы девушка понравилась Гаунту. Поэтому он с нескрываемой тревогой увидел, как она сперва судорожно дёрнулась, а затем широко раскрыла глаза и игриво склонила голову набок, словно замышляющий каверзу щенок.
«О черт, опять она за свои гримасы», — с трепетом подумал он.
— Добро пожаловать в нашу смиренную обитель, сэр, — замогильным голосом произнесла девушка.
Гаунт быстро отдёрнул руку.
— Вам здесь, должно быть, скучно будет? — пророкотал полковник Клэр, посмотрев на гостя и тут же отведя глаза в сторону. — Не привыкли, небось, к такой тихой провинции?
— Что вы, — поспешно заулыбался Гаунт. — Мы даже обсуждали по дороге, насколько окружающий пейзаж напоминает театральную декорацию. — Он небрежно махнул тростью в сторону пика Ранги. — Как будто вот-вот оркестр грянет.