Наконец они остановились у больших въездных ворот. Костя быстро подошел и, вынув из-за пазухи большой железный ключ, с громким скрипом и треском распахнул обе широкие створки. Граф молча въехал во двор. С тем же треском и стуком Костя снова закрыл ворота.
У графа отчего-то пробежали по спине мурашки. В глухой могильной тишине пронзительный скрип заржавевших петель показался ему поистине зловещим. И, словно разбуженные этим треском и скрипом, в службах в ту же минуту дико заухали совы и филины.
Граф по натуре своей был человеком смелым и свободным от всяких предрассудков и суеверий, и все же странный, безотчетный страх охватил его, даже сердцу стало тесно в груди. Костя Булий подошел к лошади и внезапно схватил ее под уздцы.
- Что это значит? - воскликнул граф.
- Надо спешиться, ясновельможный пан.
- А что будет с моей лошадью?
- Отведу ее к флигелю.
Граф соскочил на землю и бросил Косте поводья. Тот повел лошадь к полуразвалившемуся флигелю.
Граф остался во дворе один, охватившее его тревожное чувство росло с минуты на минуту. Он уже начал упрекать себя за то, что, поддавшись первому побуждению, один одинешенек, явился на свидание в такую пору. И больше всего ему хотелось как можно скорее убраться отсюда!
Он оглянулся, и снова его проняла холодная дрожь. Перед ним высились стены старого, опустелого дома, вокруг которого стаями носились летучие мыши; жуткое, фантастическое зрелище представлял он собой в тусклом свете месяца. Со всех сторон доносилось пронзительное стрекотание сверчков, полчищами заселявших усадьбу, в ближних службах отчаянно ухали совы и филины, а усадьба отвечала на эти звуки глухим зловещим эхом. Старые развесистые липы, лиственницы и ясени, опоясывавшие двор, бросали длинные уродливые тени, как бы заключая все пространство двора в магический круг.
Граф, должно быть, для того, чтобы придать себе бодрости и храбрости, стал быстро прохаживаться по двору.
- Зачем, собственно, я сюда приехал? - тихо пробормотал он.- Какую тайну должен доверить мне Костя! Булий?
И остановился в глубокой задумчивости, опустив голову. Его одолевали те же мысли, которым он отдавался всю дорогу до Жвирова. Он больше не сомневался, что Заколдованная усадьба - недаром она так называлась - скрывает какую-то глубокую и удивительную тайну. Но что это была за тайна?
После утреннего разговора со старым ключником он все раздумывал, в какой мере эта тайна могла иметь отношение к нему. Насколько мы успели узнать, граф и его семья вели будничный и размеренный образ жизни, так что разве только непредвиденный случай мог связать ее с каким-либо чрезвычайным происшествием. Граф, как мы знаем, с первых детских лет не мог поладить со своим старшим братом. Виновата в этом была главным образом его мать, покойная жена старосты Жвирского, которая не любила пасынка и вся отдавалась заботам о собственном единственном сыне.
С годами неприязнь между братьями все росла. Миколай сторонился мачехи и сводного брата и старался держаться поближе к безумному отцу. Зыгмунт, напротив, с отцом виделся редко и ни на шаг не отходил от матери. Разница в воспитании и темпераментах породила резкое различие характеров, склонностей и представлений. Когда оба стали юношами, произошла внезапная катастрофа, после которой детская неприязнь переросла в непримиримую ненависть.
Об этой катастрофе мы знаем отчасти из рассказа мандатария в первой части романа. Она была единственной тенью, омрачавшей всю прежнюю жизнь графа; вспоминая о ней, он и в эту минуту испытывал странный душевный разлад. Он не мог отрицать, что у старшего брата были основания для обиды и в то же время не чувствовал себя перед ним виноватым.
- Миколай так и не дал мне возможности объясниться,- шептал он, углубляясь в воспоминания.
В самом деле, молодой староста после той катастрофы прервал с братом всякие отношения.
Напрасно граф Зыгмунт, спустя несколько лет, не раз обращался к нему. Упрямый и непреклонный в своих решениях, молодой староста и слышать не хотел никаких объяснений, упорно избегал всяких встреч с графом, а все его примирительные письма отсылал обратно нераспечатанными. Надо отдать графу справедливость - его не остановили ни тысячи неудач, ни даже новые оскорбления; он всеми способами старался смягчить гнев старшего брата и горячо желал оправдаться в том, что стало главной причиной враждебности и ожесточения Миколая.
Когда молодой староста после бурной сцены с Микитой Оланьчуком так тяжело заболел, что врачи уже теряли надежду на его выздоровление, граф Зыгмунт поспешил навестить брата, но больной, едва завидев его, весь затрясся, и от гнева, от волнения впал в глубокое беспамятство. После такого приема граф уже не смел показаться в Жвирове, хотя и продолжал каждый день заботливо справляться о состоянии больного.