- А не случается ли вашему гуменщику выпить и не любит ли он приврать часом?
- Да ведь не он один наблюдал покойника. Я вам сотню людей представлю, которые своими глазами видели, как покойник на черном как смоль коне скачет словно сумасшедший по крыше своей усадьбы. И десятка людей не найдешь в поместье, которые не видели бы его с нагайкой в руке. Временами он даже не один является. С ним и отец его верхом на коне выезжает и кричит так, что слышно за версту: «Запрещаю! Протестую!»
- Но сами вы кроме света в окнах так ничего и не видели? - спросил Катилина расходившегося эконома.
- Я нет, но, что тут скрывать, пан судья видел, вот так-то.
- Как? Вы, пан Гонголевский?
- Возможно ли? - в удивлении воскликнул и актуарий, до тех пор не открывавший рта.
Мандатарий страшно смешался и сердито посмотрел на эконома, словно попрекая за то, что тот выдал его тайну.
- Ну что, разве не правда? Или вы собственными глазами не видели покойника? - спрашивал отнюдь не обескураженный Гиргилевич.
- То есть… то есть… - запинался мандатарий.
- Как же это? Сами видели его и ничего не рассказываете? - закричал Катилина.
Мандатарий все более терялся от смущения.
- Видите ли,- начал он, заикаясь,- не знаю, как вы это примете… то есть… как вам это покажется.
- Смилуйтесь же, наконец, расскажите, не испытывайте моего терпения.
- Расскажите, пан судья, расскажите, вот так-то,- подбадривал его Гиргилевич.
Мандатарий снова почесал в голове.
- Даю вам, сударь, честное слово,- заговорил он наконец, словно приняв какое-то рискованное решение,- что все, о чем я вам расскажу, истинная правда, которую в любую минуту может засвидетельствовать еще один человек.
- Без вступлений, без предисловий,- выходил из себя Катилина.
Мандатарий откашлялся и, прочистив таким образом горло, не торопясь, приступил к рассказу:
- Случилось это в прошлом году, почти в эту же пору.
- Еще до того, как я сюда поступил,- вставил Густав Хохелька.
- Приехала к нам тогда небольшая комиссия, и молодой чиновник из округа, пан Юзеф Минсович, жил у меня. Страстный любитель скрипичной игры и охотник. Словом, молодец хоть куда! Полдня он играл на скрипке, а полдня охотился.
- Вот так-то,- ввернул Гиргилевич, твердо уверенный, что тут уж никак нельзя обойтись без этих любимых его словечек.
- Однажды,- продолжал мандатарий,- выбрались мы после полудня на бекасов, под Заваловку, в добрых трех милях отсюда. Несколько часов бродили мы по колено в грязи и хоть бы, черт возьми, ворона нам повстречалась! Усталые, раскисшие, мы уже собирались вернуться домой когда я предложил зайти к заваловскому священнику перекусить.
- Ну, уважаемый, если вы этак начнете ab ovo, то не кончите до завтра,- прервал его Катилина.
Мандатарий, несколько уязвленный, прикусил губу.
- Уж, позвольте, сударь, я знаю, с чего начинать. Задержались мы у священника до поздней ночи, комиссар заболтался с поповнами, мы же со священником сели в экарте по цванцигеру. Лишь в двенадцатом часу мы выехали в коляске в Бучалы, а часов в двенадцать достигли поворота в липовую аллею, что ведет к усадьбе. Невольно я бросил взгляд в ту сторону - и вскрикнул от страха и удивления. Показалось мне, будто я вижу свет в левом крыле усадьбы. То же привиделось и нашему кучеру, но комиссар упорно твердил, что это только отблеск луны.
- Ничего себе отблеск,- проворчал Гиргилевич и махнул рукой.
- Я из вежливости не возражал, но комиссар все же решил доказать нам наглядно, что мы обманулись. И велел ехать к усадьбе. Напрасно отговаривался бедный кучер, напрасно сам я просил и убеждал его. Комиссар уперся, и вот мы нежданно-негаданно очутились у ворот усадьбы.
- И света не было? - воскликнул Катилина.
- Готов присягнуть, что свет погас у нас на глазах, но так или иначе его не было.
- Ага,- засмеялся Катилина.
- Ну что «ага»? Не говорите прежде времени «гоп»! И комиссар говорил мне тогда «ага», и смеялся, и делал из меня дурака, а потом начал, хохоча до упаду и вопя во все горло, вызывать покойника из могилы. И тут вдруг…
Тут мандатарий умолк, неизвестно из желания ли подстегнуть интерес слушателей или от страха, который охватил его при одном воспоминании о той минуте.
- И что «вдруг»? - нетерпеливо спросил Катилина.
Мандатарий отер пот со лба и продолжал потише:
- Вдруг с треском отворились балконные двери и в них показался молодой староста, такой, каким он выглядел при жизни.
Катилина даже подскочил на месте.
- Вы шутите!
- Честное слово, слово чести! - уверял мандатарий.