- Правда, истинная правда,- поддержал его эконом.
- И что же дальше? - допытывался Катилина, весь дрожа от нетерпения.
- Как - что? Окаменели мы со страху. Староста постоял немного, молча и неподвижно, а потом исчез, словно сквозь землю провалился.
- И вы узнали его в лицо?
- Как себя в зеркале.
- И не поторопились войти в усадьбу?
Мандатарий выпучил на сумасшедшего глаза.
- Что? - вскричал он.- Да мы бежали оттуда, только пыль столбом. И всю дорогу у нас шумело в ушах, будто кто-то гнался за нами.
- И с тех пор вы поверили в привидение Заколдованной усадьбы?
- С тех пор я перестал глумиться над этим.
Катилина снова развалился на кушетке и глубоко задумался.
- Удивительно! - пробормотал он немного погодя.- Здесь скрывается какая-то важная тайна! Ах! - воскликнул он неожиданно,- тот таинственный оборванец у креста - Микита Оланьчук! Да… я вспомнил это имя! Одно, стало быть, я уже понял, остальное надо еще отгадать.
Но тут мандатарий взглянул на часы.
- О, да мы заболтались! - воскликнул он,- двенадцатый час.
- Боже мой! - в свою очередь вскричал Гиргилевич и сорвался с места.- Что подумает моя жена! Прошу прощения и спокойной ночи!
Он поспешно раскланялся и что есть духу выбежал из комнаты.
- Желаю не повстречаться по дороге с покойником,- крикнул ему вослед Катилина.
- Упаси бог,- ответил из-за двери Гиргилевич и перекрестился.
Катилина потянулся и громко зевнул.
- Где вы меня положите, пан Гонголевский? - cnpосил он хозяина.
- В канцелярии.
- С паном Хохелькой?
- Со мной,- подтвердил актуарий.
Катилина посмотрел на него с насмешливой улыбкой и вздохнул.
- Ах, если бы вы по крайней мере были тем, чему соответствует ваше имя,- шепнул он.
- Как это, чем? - пробормотал актуарий и покраснел до ушей, предчувствуя новое оскорбление.
- Generis feminini, - пояснил Катилина, громка захохотав. - Спокойной ночи, жрец правосудия,- бросил он хозяину и, подхватив под руку канцеляриста, резво повлек его в канцелярию, находившуюся по другую сторону сеней.
Мандатарий несколько минут молча смотрел ему вслед, а потом задумчиво потер лоб.
- Пора идти спать,- прошептал он. - Однако в этом прохвосте, ей-богу, есть что-то от настоящего мандатария! Старый приятель нашего помещика! Гм, гм, с ним надо держать ухо востро!
VI
ГРАКХ И КАТИЛИНА
Большая, зажиточная деревня Опарки, нынешний центр жвировского поместья, лежала без малого в полумиле от Бучал, в прелестной и довольно обширной долине, с одной стороны примыкавшей к широкой полосе леса, а с трех других опоясанной небольшой, впадавшей в Днестр речкой.
Опарковский дворец, резиденция помещика, стоял на пригорке, примерно в полуверсте от деревни, к которой вела отсюда тенистая липовая аллея. Это было большое каменное здание с крыльцом о шести колоннах и, хотя издали оно выглядело не столь внушительно, как двухэтажная жвировская усадьба, ему вполне пристало именоваться дворцом,- так у нас порой называют и деревянные усадебки.
По одной стороне просторного, обнесенного высокой оградой двора размещались каменные флигеля, а по другой за густыми рядами диких каштанов виднелись конюшни, каретные сараи и погреба, к которым вел отдельный въезд.
За домом тянулся прекрасный английский парк с богатой оранжереей и высокой, тщательно ухоженной горкой, на самом верху которой красовалась изящная беседка.
Наружной красоте здания соответствовало внутреннее его убранство, богатое, хотя и несколько старомодное.
Покойная вдова старосты уже давно собиралась перенести свою резиденцию из Жвирова в Опарки и сделала для этого необходимые приготовления, но неожиданная смерть мужа и последовавший за этим раздел имущества между братьями помешали ей осуществить это намерение. Как мы уже знаем, вдова переселилась в Оркизов, старший из братьев остался в Жвирове, и дом в Опарках, полностью готовый внутри и снаружи, в течение нескольких лет ожидал достойного хозяина. Хозяин нашелся только после смерти Миколая Жвирского в лице нового помещика, который, согласно известной нам оговорке в завещании, ни при каких условиях не мог жить в Жвирове.
Было уже далеко за полдень, когда, после описанного нами вечера у мандатария, к парадному крыльцу подкатил простой деревенский возок и из него проворно выскочил наш плечистый искатель приключений из рычиховской корчмы, который в доме мандатария принимал такие затейливые имена.
Лицо его сохраняло прежнее вызывающе дерзкое выражение человека, открыто пренебрегающего всем и всеми, на губах играла неизменная саркастическая - можно даже сказать - цинично-наглая улыбка. Однако теперь, казалось, в нем несколько поубавилось той решительности, той безоглядной самоуверенности, какие вчера сквозили в каждом его шаге, движении, слове.