- От ксендза Виковского.
- А если?.. - прошептал старый казак с какой-то тайной тревогой и, не кончив вопроса, опустил голову на грудь.
- В таком случае ты знаешь, что делать,- твердо отвечал дегтярь.
- Вы не изменили своей воли?
- Ни в чем.
Костя склонился, обнял его колени.
- Так будьте же здоровы и храни вас господь,- прошептал он с глубоким волнением.
- Будь здоров, Костя,- ответил дегтярь растроганным голосом и протянул на прощанье руку.
Костя благоговейно приложился к протянутой руке, а затем быстро отвернулся, как бы стыдясь слишком бурного проявления чувств.
Дегтярь вскочил на свой возок и схватился за кнут.
- Ступай в хату и хорошенько помни все, что наказал тебе твой покойный хозяин,- сказал он вполголоса Косте напоследок и хлестнул коня.
- Мой покойный хозяин! - машинально повторил старый казак и в тяжкой задумчивости покачал головой.
Тем временем повозка дегтяря резво катилась к повороту выходившей нз большак аллеи. Костя долго стоял не шевелясь и глядел вслед повозке, пока не затих стук колес. Потом он медленно обернулся к воротам своего двора и снова приостановился в глубокой задумчивости.
- Чем все это кончится?! - прошептал он наконец, поднимая взор к мрачным стенам покинутой усадьбы.
Вдруг он весь задрожал и вскрикнул то ли от страха, то ли от удивления. Из углового окна в правом крыле дворца пробивался наружу яркий свет.
Минуту Костя стоял как вкопанный и усердно протирал глаза. Сомневаться не приходилось, угловая комната была освещена.
- Эге! - воскликнул старый казак и стукнул себя кулаком по лбу.- В комнате покойного старосты! - тихо прибавил он, задрожав. Затем, хлопнув ладонью по связке ключей, которую всегда носил у пояса, что было духу побежал к калитке с другой стороны двора, которая вела в сад.
Калитка была открыта настежь.
Костя попятился и снова стукнул себя по лбу.
- Что это значит? - пробормотал он.
Не раздумывая дольше, Костя вбежал в сад, в несколько прыжков пронесся между двумя рядами деревьев, заслонявшими ему вид на барский дом, и вдруг замер: ему показалось, что в эту минуту скрипнула входная дверь и какая-то светлая тень проскользнула внутрь.
Секунду он стоял как вкопанный, но тут же опомнился, словно озаренный внезапной догадкой.
- Эге! - буркнул он снова.
Одновременно он поднял глаза на освещенные окна и, нахмурив брови, бросился к приоткрытой входной двери.
XI
ДАМАЗИЙ ЧОРГУТ НА НОВОМ МЕСТЕ
Даже если бы нам навсегда пришлось лишиться расположения какой-нибудь из наших любознательных читательниц, мы не можем в тот же час поспешить вслед за старым ключником в Заколдованную усадьбу. Больше того - художественное построение нашего романа вынуждает нас вернуться несколько назад и ненадолго перенести действие под крышу известной нам усадьбы в Опарках.
Наш добрый знакомый, пан Дамазий Чоргут, хотя всего лишь один день гостит у своего новообретенного приятеля, изменился до неузнаваемости и уже вполне освоился со своим новым положением. Вчерашнее нищенское отрепье сменилось изысканным платьем Юлиуша, которое, хотя и было сшито по совершенно другой мерке, кое-как приладилось к фигуре нового владельца.
Бывший послушник и недавний солдат, Чоргут впервые за несколько лет видит себя, как он говорит, «в футляре солидного человека».
Однако с приобретением приличной одежды, он не приобрел ни более скромного выражения глаз, ни более приличных манер. Как всегда, на его губах играет дерзкая, вызывающая улыбка, в каждом его движении и взгляде сквозит граничащая с нахальством самоуверенность и свобода.
Юлиуш еще не вернулся из Оркизова, и пан Дамазий сидит в его комнате, удобно расположившись на кушетке. В руках он держит книгу, но, кажется, не читает ее. Пускает дым, затягиваясь благоуханной сигарой и погружен в необычную для него задумчивость.
- Черт его знает,- произнес он наконец вполголоса,- на каком я тут должен быть положении. Просто нахлебником, я, само собой, быть не могу, необходимо выполнять какие-то обязанности. Но какие? Вот в чем вопрос!.. Как меня должны, например, величать все эти Гонголевские, Гиргилевичи?.. Во всяком случае я должен стать полезным Гракху… Сперва разгадаю тайну Заколдованной усадьбы, а затем буду ему помогать в его реформаторской деятельности.
Этот тихий монолог был прерван появлением лакея Филипа, который на цыпочках проскользнул в комнату и с нескрываемым страхом поклонился Катилине.
- Чего тебе надо? - сурово спросил Дамазий.
- Приехал пан судья по какому-то важному делу к пану.