Пещера оказалась достаточно просторной внутри. Каждый звук отдавался гулким эхом. Сверху и снизу топорщились, напоминая громадные драконьи зубы, сталактиты и сталагмиты. Сильно пахло сыростью и помётом летучих мышей. К этим запахам добавлялся ещё и затхлый запах медвежьей шерсти. Правда, он был едва уловимым, старым. Медведь, если и был здесь когда-то, то давно уже ушел.
Хальвар надеялся, что им не придется идти далеко, ведь, чем дальше вглубь, тем тяжелее для дыхания становится воздух. Поэтому те, кто живут в пещерах, обычно обосновываются где-то неподалеку от входа. И словно в подтверждение его мыслям вскоре на глаза им стали попадаться предметы недавнего быта: миски, кучки хвороста, обрывки тканей и шкур. Дети замедлили шаг. Казалось, эхо вот-вот подхватит и бешеный стук их сердец. Хальвар вдруг остановился, напряжённо вглядываясь во тьму. Затем протянул вперёд руку, указывая на какое-то пятно впереди:
— Вон она… Там… Гулла… — как можно тише прошептал он.
Дети осторожно выглянули из-за спины Хальвара в направлении его руки.
— Гулла. Она. Она, — наперебой зашептали они.
Старуха не двигалась. Её тело лежало к ним спиной, и с того места, где они стояли, было тяжело определить, мертва она или и впрямь спит. Нужно было подойти ближе. Не сводя глаз с Гуллы, Хальвар начал медленно прокрадываться вперед, готовый при малейшем ее движении рвануть к выходу. Когда до нее оставалось несколько шагов, он поднял с земли небольшой камень, собрался с духом и бросил его в старуху. Камень гулко отскочил от спины. Старуха не шевельнулась. Мальчик судорожно выдохнул.
— Она мертва, — сообщил он остальным уже в полный голос.
Поза, в которой лежала Гулла, выглядела весьма странной. Как если бы та стояла на коленях перед смертью, а позже просто завалилась на бок, как деревянная фигурка. Кэйа осторожно обошла тело и пронзительно взвизгнула. Лицо старухи было сковано гримасой ужаса. Вся кожа потемнела до почти черного цвета и выглядела каменной, как будто старуха пролежала здесь уже не один век. От визга тут же проснулись и сорвались со своих мест встревоженные летучие мыши. Омерзительное хлопанье их крыльев сопровождалось таким же омерзительным писком. Дети припали к земле, закрыв уши руками. Пришлось пролежать так какое-то время, пока шум не стих.
Тем временем внимание Кэйи привлек большой камень, стоящий у ног Гуллы. А точнее, — выцарапанное и промазанное чем-то красным кривое изображение на нем. Это была девочка со злым лицом и растрепанными волосами. Асвейг, — догадалась она. Под изображением было также выцарапано несколько рун. Кэйа запомнила их все, пока проклятые назойливые мыши снова не повисли на своих местах.
— Надо убираться отсюда, — промолвил Триггве.
— Стойте… — приложил палец к губам Хальвар.
Он выпрямился и поднял факел высоко над головой, вглядываясь дальше, вглубь пещеры. Там, в полумраке, угадывались очертания ещё нескольких человек. Четверых, если быть точным. Все они были отвернуты от детей и, казалось, смотрели куда-то дальше, во тьму. Две взрослые фигуры почему-то стояли на коленях, а две поменьше — в полный рост. Никто из них не шевелился.
— Это же Гисли и Ульвар… — прошептала Хельга и зажала рот ладонью.
Хальвар и сам уже узнал их. По торчащему из-за пояса деревянному мечу Ульвара, с которым тот никогда не расставался, и по длинной, как у настоящего викинга, роскошной косе Гисли. Две другие фигуры принадлежали, как и следовало ожидать, толстухе Ирме и пьянице Олаву.
— Надо забрать их, — сказал Хальвар и осторожным шагом направился к фигурам. Остальные старались не отставать.
— Гисли! — позвал он, подойдя к одному из близнецов и положив ладонь ему на плечо. Плечо было теплым, и Хальвар облегчённо выдохнул. Живой. Однако Гисли не реагировал. Пришлось обойти его и взглянуть в лицо. Глаза Гисли закатились куда-то вверх, оставляя видимыми лишь белки, рот был приоткрыт, а с нижней губы стекала тягучая слюна.
— Эй! — Хальвар замахал факелом перед его лицом так близко, что опалил тому ресницы. Гисли томно замычал. Его глаза задергались, по телу пробежала дрожь, легкие со свистом втянули воздух.
— Ы-ы-ы… — протянул он и стал заваливаться назад, пока Триггве и девочки не подхватили его.
Хальвар повернулся к Ульвару и проделал с ним то же самое. Ульвар конвульсивно вздрогнул, стал промаргиваться, приходя в сознание. А вот с Ирмой и Олавом это не сработало. Их тела уже были холодны, как стены пещеры.