Пока уборщица размышляла, Фрац Францевич приступил непосредственно к полевым испытаниям. Лидии Сергеевне оставалось лишь наблюдать, какими свойствами наделил палковед своё новое детище.
Для начала он велел Икс Третьей изменить форму подноса. Направив на него палочку, он с пафосом выдохнул:
- Сделай так, чтоб он притягивал посуду!
Франц Францевич, как поняла Лидия Сергеевна, имел ввиду, чтобы поднос служил магнитом лишь для той посуды, что ставится на него. Но недоделанные палочки, равно как дефективные, воспринимают приказы по-своему, и неточные формулировки могут вылиться в нечто непредсказуемое, это Лидия Сергеевна знала не понаслышке.
Короче говоря, Икс Третья поняла приказ так, что поднос Лидии Сергеевны должен притянуть к себе всю посуду, имеющуюся в школе, и начала действовать. Уборщице тут же вспомнилась “Федорино горе”, с той лишь разницей, что вещи не убегали от хозяйки, а наоборот слетались к ней.
Недоеденные блюда срывались со своих мест и летели к подносу Лидии Сергеевны, которая буквально через минуту сидела заляпанная с ног до головы, заваленная горами посуды, а та, громыхая и звеня, всё продолжала прибывать.
Если бы стол, за которым сидели Лидия Сергеевна и Франц Францевич, располагался не в воздухе, а на полу, то их просто завалило бы, а так они оказались на вершине пирамиды, состоящей из кастрюль, тарелок, чашек и остальной кухонной утвари. Лидии Сергеевне показалось, что в общей суматохе промелькнул графин Изольды Петровны, выполненный в виде кобры, занявшей боевую стойку. Впрочем, поручиться за это она не могла, поскольку заметить что-либо в посудном бедламе было непросто.
- Вы как? – подала голос уборщица, когда всё успокоилось. Обращалась она к Францу Францевичу, хотя из-за нагромождения посуды не видела педагога.
- Нормально, - приглушённо ответили по ту сторону горы, - сейчас всё исправлю.
Лидия Сергеевна хотела возразить Францу Францевичу, вернее попросить его ничего не предпринимать, но не успела. Расслышав неясное бормотание, в котором сумела разобрать одно только слово “порядок”, она схватилась за стул.
Как выяснилось, порядок ассоциировался в неокрепшим мозгу Икс Третьей с равномерным распределением посуды по всем имеющимся плоскостям: полу, потолку и стенам. И она принялась распределять плошки согласно своим представлениям. Вскоре вся столовая походила на партию в шашки, роль которых выполняла посуда, а игровым полем в равной степени могли бы служить изгвазданный пол, замызганные стены либо заляпанный потолок.
Франц Францевич, грязный и раздосадованный, всё же не оставлял попыток вернуть всё на круги своя. Неизвестно, к чему бы всё привело, если бы не Зет Тринадцать. К изумлению Лидии Сергеевны кончик палочки показался из-за пазухи и уставился сначала на творящееся кругом безобразие, а потом на своего создателя с его новой пассией.
Лидия Сергеевна поняла, что Зет Тринадцать ревнует. А ревность штука коварная, если не сказать неадекватная. Охваченная ею палочка сначала зависла в воздухе, затем дрогнула, одна из кастрюль наделась на голову Франца Францевича. Кастрюля оказалась не пустой, с остатками абрикосового компота, который липкими ручейками стекал по пиджаку учителя на брюки. Лидия Сергеевна машинально отметила, что Францу Францевичу сегодня необыкновенно “везёт” с абрикосами, но вслух ничего не сказала, а решила приструнить хулиганку.
- Ты что делаешь?! - нахмурила она брови. - А ну лезь на место! - для наглядности она даже расстегнула пуговицу на блузке, но Зет Тринадцать и не думала останавливаться. Перевязанная пополам, оскорблённая, но не сломленная, она мстила отступнику с упоением и изобретательностью инквизитора.
Она призвала на помощь половник, который с воодушевлением принялся лупить по сидящей на голове Франца Францевича кастрюле. Грохот стоял такой, что закладывало в ушах. Лидия Сергеевна попыталась прийти педагогу на помощь, но Зет Тринадцать приделала к кастрюле крылья, и та полетела. Вместе с Францем Францевичем, который гулко ругался,
То ли кастрюлю впечатлила брань Франца Францевича, то ли волшебство палочки оказалось недостаточным, - всё-таки дефективная, - но учитель выпал из кастрюли и полетел вниз. Лидия Сергеевна ахнула, но педагог не разбился, его ждала другая участь.
Разбушевавшейся палочке пришло в голову наделить Франца Францевича пропеллером, только вырос он не на спине, как у Карлсона, а на лбу. Другими конструктивными особенностями учителя стали самолётные крылья и хвост. В соответствии с ними Франц Францевич сделался более аэродинамичным, чем был до того, и принялся, жужжа пропеллером, парить над столовой. Лидия Сергеевна в душе тревожась за педагога, всё же улыбнулась: как бы там ни было, а у палочки получился вполне симпатичный кукурузник.