– А теперь вернемся в столовую, – предложила Нина, – и продолжим прерванную трапезу. Леопольд, отправляйся в лазарет, доктор зайдет к вам после обеда.
Павлыш наскоро обработал рану Татьяны-маленькой, которая с одинаковым стоицизмом переносила боль и укоры Павлыша и даже успела поведать, как удалось убить дракона.
– Это еще доктор Стрешний придумал. Ведь их ничего не берет. Можно даже пулей в голову попасть, но мозг такой малюсенький, что только добро переводить. Стрешний догадался сделать чучело человека и подсоединить к заряду взрывчатки. Три дня они приманку не брали. Может, только на движущуюся цель реагируют…
– Их много? Потерпите, сейчас заканчиваю.
– Ничего, я терпеливая. Сразу много не бывает. Я их уже различать научилась. Этот, которого взорвали, довольно маленький. А есть мамаша – она просто застилает солнце. Это она, по-моему, к нам сейчас лезла. Драконы кружат в небе, точно коршуны, – и совсем не страшно. А пикируют, как камень. Секунда – и он здесь. Если ты в черном или зеленом, еще может обойтись, а любое светлое пятно для них – словно для быка красная тряпка. Вы, может, заметили, что мы даже лица грязью мажем?
– Заметил.
– Это не патология, а необходимость.
– А как-нибудь без грязи нельзя?
– Что еще придумаешь? Грима у нас нет. Скафандры – светлые, в них и вовсе не выходи. Можно обернуться платком. Нина так и делает. Но в здешней жаре только она и может в нем работать. Грязь удобнее.
9
– Садитесь, доктор, – пригласила Нина. – Пора вводить вас в курс дела.
Павлыш послушно сел. Татьяна убежала в госпиталь кормить больных.
– Мы вас как будто специально пугаем. Не планета, а кошмар какой-то, – посочувствовала Нина. – Фантастический роман. Срочный вызов с далекой станции. Там какая-то неведомая угроза уносит жизнь за жизнью. Затем появление незнакомцев, носилки, загадочное путешествие над страшной планетой.
Джим принес кастрюлю с супом и разлил по тарелкам. Половник в его руке казался чайной ложкой. И тарелка у него была особая, видно, возил с собой – в нее умещалось литра три.
– Разгадка таилась в страшном чудовище, которое преследовало мирных ученых, – сказала Нина.
– И его кормили молоденькими научными сотрудницами, – поддержал Джим.
Лескин не участвовал в игре. Он принялся за суп, ел методично и как-то скучно, словно взрослый, случайно попавший на детский праздник.
Татьяна вернулась из лазарета, села.
– Как же получилось, что о драконах не было известно раньше? – спросил Павлыш.
– Сами удивляемся, – ответила Нина. – Почему-то первая экспедиция о них ни словом не упомянула. Я думаю, потому, что их лагерь был далеко отсюда, на берегу моря, там свои проблемы и своя фауна.
– Тоже не всегда приятная, – добавила Татьяна.
– Да. А когда они искали место для постоянной станции, то им приглянулся наш холм. Тогда шли дожди. Проливные дожди, с утра до вечера. А в дожди эти твари не летают. Отсиживаются в гнездах.
– Это мы сейчас ходим головы задрав, – сказала Татьяна. – А тогда было как на курорте. Только-только дожди кончились, потеплело. Мы с Ниной куда-то ехать собрались; я в вездеход села, она прибор несла. Как она среагировала, уму непостижимо – я сижу, и вдруг Нина влетает в люк, прибор где-то потеряла, люк захлопнула. А он ка-ак бабахнет по крышке. Я ничего не понимаю… Помнишь, Нина?
Нина кивнула. А Павлыш позволил себе усомниться, что Нина когда-нибудь гуляла по этой планете, как по курорту.
– Ну ладно, – произнесла Нина, дождавшись, когда Татьяна закончит рассказ. – Все ясно. Павлыш уже видел дракона. У нас есть и другие проблемы. И лучше с ними познакомиться сразу. Проблема номер два – комары. Это не комары, а изверги, для меня лично хуже драконов. Жало в сантиметр длиной, пробивают любую ткань. Они выходят на охоту за нами, как только зайдет солнце. Если искусают, заболеешь лихорадкой. Сейчас Татьяна-большая в госпитале лежит. Вот так и живем – днем драконы, ночью комары, а нам приборы круглосуточно проверять…
– Вы не подумайте, – сказал Лескин, покончив с супом, – что мы жалуемся на жизнь. Везде свои трудности.
– Я и не думал…
– Погодите. С другой стороны, вы можете недооценить наши проблемы в силу той легкости, с которой у нас, к сожалению, обычно говорят о серьезных вещах. Если не принять мер, то трудно представить, чем это кончится. Вы ешьте, суп остынет.
– Он не может, – ответила за него Татьяна, – он придумывает, как избавиться от дракона. Мы все через это прошли, доктор.
Лазарет оказался кельей чуть побольше других. На одной половине стояло две кровати. Ближняя к двери была застелена, на второй лежал Леопольд. За ширмой, на другой половине, тоже была кровать. На ней спала темнокожая курчавая женщина.
– Таня, ты спишь? – спросил Леопольд, когда Павлыш кончил осматривать его ногу.
– Нет. Я проснулась. Доктор, я хочу с вами познакомиться. – Голос был слабым.
У Татьяны-большой был жар, лоб влажный, глаза блестят… Губы казались светло-голубыми на шоколадном лице.
– Через час начнется последний припадок, – сказала Татьяна. – Я уже знаю. Третий раз болею. При этой лихорадке все как по часам. Зато я драконов не боюсь. Они на черных не бросаются.
– А на той неделе кто на тебя бросался? Медведь?
– Это был дракон-дальтоник, – ответила Татьяна.
Она поглядела на Павлыша не без кокетства. Павлыш ей понравился.
– Там на полке должна стоять тетрадь доктора Стрешнего, – сказал Леопольд. – На ней написано «Комариная лихорадка». В ней же история болезни Татьяны.
Павлыш достал тетрадку. Знакомый почерк. Словно Павлыш принял дежурство в клинике.
Когда Павлыш добрался до гаража, дракон уже был разложен на полу – перепончатые крылья расправлены, когтистые лапы прижаты к брюху, оскаленная пасть запрокинута. Дракон стал почти похож на бабочку на булавке под стеклом.
Джим стоял на крыше вездехода и снимал дракона сверху. Остальные ждали, пока он кончит съемку, и мешали ему советами. Особенно Лескин, который считал, что Джим все делает неправильно. Он был астрономом и считал фотографирование своей епархией.
Дракон был страшен. Нетрудно представить себе, каков он в рабочем состоянии – управляемый снаряд в полтонны весом.
– И за что он нас так не любит? – задумчиво проговорила Таня-маленькая.
– Плохо то, – сказала Нина, увидев вошедшего Павлыша, – что мы не можем до окончания срока бегать от драконов. В конце концов они нас поодиночке перережут.
– Вы не устали, Павлыш? – спросила Нина. – Тогда будете руководить вскрытием.
Павлыш вдруг понял, что пора знакомства прошла. Никто больше не будет сравнивать его со Стрешним, заранее уверенный в том, что прежний доктор был лучше. Начинается работа. Павлыш вышел на дежурство, и теперь он должен придумать, как отделаться от драконов.
… К полуночи Павлыш измотался так, словно весь день таскал камни. Главное было позади – расчлененный дракон по частям рассован по холодильникам и сосудам. Примитивная, но удачно скроенная боевая машина где-то на уровне птеродактиля. Его очень трудно убить. Наверное, мина-ловушка была оптимальным средством борьбы с ним. Еще лучше обзавестись зенитной пушкой. Правда, Павлыш понимал, что любой запрос такого рода на базу привел бы к тому, что на станцию вместо пушки прислали бы психиатра.
– Ну что ж, – сказал в ответ на эту информацию Джим, который никогда не унывал. – Будем закладывать мины. Где наша не пропадала…
– Отнеси сердце в холодильник, – велел ему Павлыш. – Потом займемся желудком. И на сегодня все.
Павлыш освоился и даже начал помыкать разведчиками. Джим послушно поволок на склад пластиковый мешок с десятикилограммовым сердцем дракона.
В половине второго, обнаружив, что желудок дракона почти пуст, если не считать дюжины камешков, Павлыш объявил конец рабочего дня, довольно длинного первого дня на незнакомой планете (еще утром он был в нескольких тысячах километров от этого райского уголка). Они с Джимом долго мылись под душем, стараясь, довольно безуспешно, стереть с себя запах дракона.