Солдат не возражал, но, когда она озвучила тему беседы, отреагировал неприкрытым скепсисом.
— Зачем вам это, Ириан? Ведь вы, милостью Сестёр, скоро вернётесь на родину.
— Я не хотеть быть судья. Богиня сказать так. Я не хотеть быть судья и знать эйуна только слова люди.
— Хм… я удивлён, что вам не всё равно. Что же… спрашивайте.
Они уединились в сторонке от лагеря под толстым многолетним деревом и повели неспешную беседу.
— Изаниэн, сказать ты для я: как получиться такое — вы и люди молиться Божественные Сёстры, но сильно-сильно разный правила быть. Люди прятать женщины, вы женщины есть боевой подруга. Волосы и другой правила тоже…
— На этот вопрос вам только Хранители истории нашего народа смогли бы ответить. А я обычный солдат. Но если простыми словами… Пропасть меж нами и амелуту была с самого начала. Мы — потомки Первых, тех, кого создали Илаэра и Харана в начале творения. Амелуту — плоть и образ творцов… Вижу, что вы не поняли и фразы из того, что я сказал. Для нас это очевидные вещи. Чтобы объяснить это существу, совершенно не знакомому с нашей историей… не знаю даже, с чего начать.
— Хорошо… я понять. Сложно быть. А мочь вы сказать правила? Ну… простые вещи: родиться, семья, как вы жить? Я знать мало. Что люди говорить. Знать вы есть хороший воины. Эти все вещи не быть секрет, я иметь надежда.
— Нет. Это не секрет. Хотя я впервые встречаю амелутку, которой не безразлично наше внутреннее устройство.
— Я есть интересно!
— Хорошо. С чего бы начать… Пожалуй, так. Мы, эйуна, потомки Первых. Тех из них, кто сумел уйти от голоса природы после прихода в мир первого творца. Сложно, да? Как бы… Наши предки то наводняли Рахидэтель от края до края, грозя уничтожить всю пищу, что была на земле, в реках и небесах, то уничтожали друг друга, практически вырезая на корню наш народ. Мы «родились», впервые осознав возможность борьбы. Наше становление происходило во внутренних распрях, борьбе каждого с каждым за лучший кусок, что, несмотря на кажущееся безумство, позволило нам выйти из круга порока и лености, в котором жили наши прародители. В те далёкие годы, в борьбе и крови, и начали складываться обычаи, позволяющие держать в узде нашу численность. Святость брачного союза и боевое сестринство, дающее нашим женщинам право на защиту чести при помощи оружия, появились именно тогда. Вы говорили, что у нас с амелуту разный обычай, но в одном мы сходимся — брак и женская непорочность для нас то, что стоит защиты. Причём у нас всё ещё более строго, чем у людей, с той лишь разницей, что пару выбираем себе сами. Для наших боевых подруг бесчестье — неприемлемо. Нам не понять, как можно продать собственную честь за деньги или удобство, как это делают дочери деревьев. Наша женщина, если не может защититься, будет искать способ уйти из жизни. Она не сможет с этим жить. А уж если при этом нарушается чистота брачного союза…
Перед Ириным внутренним взором, ясная и чёткая, всплыла картина: барак, ночь «кольцевого полнолуния», безумный сая и женщина эйуна, чьего имени она так и не узнала, забившаяся в угол, пищащая от ужаса и дрожащая всем телом. Вот и ответ на все возникшие тогда вопросы! Вот почему она, сильная женщина с внутренним стержнем, с презрением относившаяся к окружающим людям, наплевав на собственную гордость, подошла к ней с предложением помощи, вот почему не отбросила протянутой руки! Вот о какой благодарности говорили её поступки!
— Вы мама-папа говорить, кто быть муж и жена?
— У нас есть традиция спрашивать родительского дозволения на брак, но редки те случаи, когда подарившие жизнь воспротивятся выбору собственного чада.
— Есть большой семьи? Много дети?
— Нет. Как правило, не больше двух. Наша жизнь — служение своему народу. А это число считается самым хорошим, чтобы отдать долг семье и вернуться к службе.
«А вот тут непонятно. Традиция, родившаяся как способ контролировать численность населения… Хм… что-то не сходится. Допустим, у них все браки поголовно счастливые, муж с женой хранят верность… Но один-два ребёнка? Получается, они должны едва-едва обеспечивать уровень рождаемости, чтобы поддерживать своё число постоянным. А если война? А если эпидемия? Хотя да, волшебники же. Но Фаль… тьфу! Певец упоминал, что их у народа эйуна по пальцам перечесть. Да и мало ли какой катаклизм! На всё магических затычек не напасёшься… Как они умудрились не вымереть такими темпами? Кесса говорила, что после войны “женщины до сих пор нарожать не могут”. А как же эйуна? У них наверняка те же проблемы. Или верна оценка Атарина и им правда нет равных в бою. Их потери были меньше?»