А еще я знал, что как только я открою огонь, стая квазимяса забудет про свою жертву и ринется на меня. Насчет этого у них стадное чувство замечательно развито – сначала устранить наиболее опасного противника, а потом уже заниматься слабыми, ранеными и беспомощными. В общем-то, верная тактика выживания, не поспоришь.
– Ну ладно, – выдохнул я, щелкая переводчиком огня. – Блин, пора свой кодекс менять что ли, а то никаких патронов не напасешься…
И не договорил. Потому, что мутанты бросились на ножевика. Все, разом. И задавили бы его массой сто процентов, если б те, что нападали с правой стороны, не напоролись на рой свинцовых гостинцев, вылетевших из ствола моего АК.
Некоторые не любят самый первый автомат Калашникова образца сорок девятого года. Мол, тяжелый, калибр «семерка», патронов много не унесешь, пуля, в отличие от «пятерки», шьет противника, а не кувыркается внутри него, расширяя раневой канал и нанося более существенные повреждения…
А по мне так АК – в самый раз то, что русскому мужику нужно. И в вправо-вверх автомат тащит меньше за счет его массы при стрельбе очередями, и сам по себе он дубина еще та – патроны кончились, значит, хреначь прикладом и не сомневайся в результате такого удара. Да и делали их в те годы, что называется, на века. Не, ничего не скажу против дальнейшей, усовершенствованной линейки «калашей», тоже машинки замечательные и надежные. Но по мне первый АК – это как первая любовь: прижал к себе – и отпускать не хочется.
Ну, я и не отпускал, вжав приклад в плечо и молотя по мутам на стене короткими очередями, стараясь метить в самое уязвимое место – промеж вылупленных, бессмысленных глаз, расположенных над раззявленными пастями.
Так или иначе, затея квазимяса не удалась. Те, что пёрли на раненого бойца справа, превратились в кучу визжащего мяса, где мертвые и раненые путаются под ногами живых, и уже не разобрать, кто там бьется в агонии, а кто пытается вылезти из-под агонизирующего.
А те, кто нападал слева, ломанувшись вперед, не смогли затормозить и по инерции врезались в ту самую кучу. При этом я успел заметить, как раненый боец за мгновение до столкновения успел прыгнуть вниз, прямо на спины мутантов, упорно лезущих на стену. Смелый поступок в квадрате…
Правда, тех, лезущих наверх, этот боец уже не интересовал. Стая резко разобралась в приоритетах и, развернувшись, рванула в мою сторону…
В магазине оставалось еще с десяток патронов, но я все равно сменил его на новый, забитый под завязку. Потому, что теперь счет пошел на секунды. И если за эти секунды я не остановлю рычащую и визжащую волну мутантов, то меня если не порвут, то тупо затопчут паучьими ногами, похожими на суставчатые копья с кривыми когтями на концах.
И я стрелял. Хладнокровно, расчетливо, одиночными, словно в замедленном фильме наблюдая за тем, как мои пули дробят костяные челюсти на длинные осколки, как пробивают вылупленные глаза, лопающиеся, словно пузыри с гноем, как раскалывают черепа, покрытые уродливыми наростами. И как падают, медленно падают в грязь страшные чудовища Зоны, заставляя бегущих следом перепрыгивать через их тела.
Удавалось это не многим – все-таки квазимясо мутант не маленький, в высоту-то метра два точно будет. А паучьи ноги больше приспособлены для лазанья по отвесным стенам, чем для прыжков в высоту. Поэтому сейчас на меня уже не неслась озверевшая стая мутов, а катилась волна верещащего мяса, в которой перемешались морды, конечности и туши – как изуродованные моими пулями, так и случайно разодранные когтями соседей по несчастью.
«Двадцать восемь… двадцать девять… тридцать».
Всё. Патроны кончились. Я выпустил из рук автомат и дернул из-за спины «КС-23». Выручай, ручная гаубица!
Выстрел… Черт, я и забыл, что первый патрон, тот, что в стволе – со стальной пулей. Предполагался он для очередного синеглазого урода, ежели таковый появится по мою душу, но достался самому резвому квазимясу, который умудрился вырваться вперед на полкорпуса из катящейся на меня кучи-малы.
Вырвался – и получил в харю двадцатитрехмиллиметровую пулю, разорвавшую ту харю на части. Показательно. На любой войне первым достаются самые весомые ништяки. Правда, среди них попадаются и летальные.
Разлетевшаяся во все стороны кроваво-мозговая каша на мгновение дезориентировала тех мутов, что, несмотря на проблемы с перемещением, все-таки рвались ко мне, выдирая лапы из мясной мешанины. Это дало мне лишнюю секунду на то, чтобы дослать патрон в патронник, и выстрелить еще раз.