Все звуки прерии хорошо известны и понятны краснокожим. Прислушавшись несколько секунд к отдаленному звуку шагов, они скажут вам, движется ли это лошадь, медведь, лось, бизон или антилопа. Камень, скатившийся в овраг, выдает им присутствие бродяги.
Несколько капель воды на берегу брода говорят им, что здесь прошли путешественники.
Люди, живущие в этих местах, где материальная жизнь есть все, развивают некоторые свои органы чувств до невероятного совершенства, в особенности же зрение и слух. Если же к этому присоединить невероятную ловкость, замечательное мужество и иногда просто поразительную крепость мускулов, то станет понятным, какими опасными противниками являются жители прерии.
Натан в своем развитии недалеко ушел от краснокожих. Только изредка, и то всего на несколько дней, останавливался он в некоторых городах Соединенных Штатов. Поэтому он знал о жизни только то, чему научился в прерии. К несчастью, он не имел другого наставника, кроме своего отца, и вследствие этого усвоил себе его взгляды, что было хуже всего. Натан никого не любил, ни во что не верил и ничего не уважал. Один только человек имел на него некоторое влияние, Эллен, но в настоящую минуту ее не было около него.
Молодой человек прошел уже довольно большое расстояние, не заметив ничего подозрительного.
Тем не менее он продолжал соблюдать осторожность.
Держа ружье наготове, наклонившись вперед и прислушиваясь к малейшему шуму, он медленно продвигался вперед, пытливо озираясь по сторонам, и чем дальше он шел, тем мысли его становились все мрачнее.
Причина этому была очень проста: он знал, что его окружают неумолимые враги, которые следят за ним, используя многочисленных шпионов, хотя, казалось, ничто не нарушало спокойствия прерии.
Но это спокойствие и эта тишина были слишком глубоки, чтобы быть естественными, и Натан отлично понимал это.
- Гм! - пробормотал он. - Скоро все разъяснится. Черт бы побрал этих негодяев краснокожих, которые не подают признаков жизни! Я иду наудачу, сам не зная куда, и убежден, что попаду в какую-нибудь ловушку, из которой нельзя выпутаться.
Натан продолжал свой путь приблизительно до десяти часов утра. Наконец, почувствовав голод и утомление, он решил ненадолго остановиться, чтобы поесть и отдохнуть.
Машинально посмотрев вокруг, чтобы выбрать удобное место для отдыха, он вдруг поспешно спрятался за ствол дерева.
Причиной этому было то, что всего ярдах в пятидесяти от себя он увидел индейца, спокойно сидящего на земле и занятого едой.
Когда первое изумление прошло, Натан начал внимательно разглядывать дикаря.
Это был человек лет тридцати, без боевых узоров на лице и теле, а на голове его колыхалось совиное перо, воткнутое в густые волосы.
Сын скваттера долго смотрел на него, не зная, что ему предпринять. Наконец он вскинул ружье на плечо, вышел из своего укрытия и большими шагами подошел к индейцу.
Тот, вероятно, давно заметил его, но, по-видимому, ничуть не беспокоился и продолжал невозмутимо есть.
Подойдя к индейцу шагов на десять, американец остановился.
- Приветствую моего брата, - сказал он громким голосом и, демонстрируя мирный характер своих намерений, распахнул свой плащ, - пусть Владыка Жизни дарует ему удачную охоту.
- Благодарю моего бледнолицего брата, - отвечал индеец, подняв голову. - У меня для него найдется две горсти пеммикана, а у моего костра достаточно места.
Натан подошел и уселся около своего нового приятеля, который по-братски поделился с ним своей трапезой, но, следуя индейскому обычаю, не задал ему ни одного вопроса.
Кончив есть, индеец закурил свою трубку, что не замедлил сделать и Натан.
Так сидели они довольно долго, молча выпуская клубы дыма. Выкурив трубку, индеец вытряхнул из нее золу и спрятал ее за пояс, а затем уткнулся в колени локтями, опустил голову на руки и погрузился в размышления.
Выкурив одну трубку, Натан закурил вторую и обратился к индейцу.
- Мой брат вождь? - спросил он.
Индеец поднял голову.
- Нет, - отвечал он с снисходительной улыбкой, - я врач.
Натан почтительно поклонился.
- Кроме того, я шаман, - продолжал индеец.
- Мой брат очень мудр, его сила распространяется над всей землей.
Индеец снова снисходительно улыбнулся и, указывая на легкую палочку, украшенную пестрыми перьями, которая была у него в руке, сказал:
- Этот мульбаш - более страшное оружие, чем огненный гром бледнолицых, он заставляет всех уважать и бояться меня.
Мрачная улыбка на мгновение искривила губы американца.
- Мой брат возвращается к своему племени? - спросил он.
- Нет, - отвечал индеец, покачав головой, - меня ждут в селении апачей-бизонов, которые нуждаются в моих предсказаниях, чтобы предпринять большой поход. Поэтому мой брат простит мне, что я его покину - меня ждут в селении сегодня вечером.
- Я пойду с моим братом, если он позволит, - сказал Натан, - так как мне надо идти в ту же сторону.
- Я с радостью принимаю предложение моего бледнолицего брата. Что ж, идем.
- Идем, - сказал американец.
Встав и оправив свою одежду, индеец нагнулся, чтобы поднять небольшой мешок, составляющий весь его багаж.
Этим моментом воспользовался Натан. Он мгновенно выхватил из-за пояса мачете и вонзил его по самую рукоятку между плеч индейца, который только слабо вскрикнул и распростерся на земле мертвый.
Американец хладнокровно вытащил нож из ужасной раны, вытер его о траву и снова засунул за пояс.
- Гм! - произнес он с усмешкой. - Неважный, должно быть, был шаман, если не мог этого предвидеть. Посмотрим, не окажусь ли я лучшим колдуном.
Пока он разговаривал с краснокожим, которого сначала вовсе не собирался убивать, а, напротив, обществом которого хотел воспользоваться для собственной безопасности, у него внезапно возникла одна мысль.
Эта мысль, которая может показаться очень странной, особенно понравилась ему потому, что для приведения ее в исполнение необходима была большая смелость.
Он задумал нарядиться шаманом и выдать себя за такового между краснокожими.