У окна, за громадным и тяжёлым столом – мраморная плита на бронзовых ножках под вид львиных лап – восседал грузноватый Атталиат. Протомагистр что‑то выводил тростинкой‑каламом на листе пергамена. Заслышав шорох отодвигаемого занавеса из выделанной кожи, он обернулся. Ничто не дрогнуло в лице Атталиата, ничем он не выдал своих чувств, и всё же выражение стало иным, утратив некую малость – ощущение жизненности. Чудилось, будто душа этого человека уже покинула бренное тело, и оно двигается по инерции, имитируя проявления жизни.
– Всё‑таки доискался… – выговорил Мануил. Вздохнув, он отложил калам и откинулся на спинку деревянного кресла. – Да ты присаживайся, сиятельный. Как у вас говорят: «В ногах правды нет…»
Олег почувствовал успокоение – всё‑таки он нашёл того, кого искал. Удобно устроившись в кресле, он положил ногу на ногу и сложил руки на колене.
– Катакил – твой человек? – спросил он прямо.
– Ну вот ещё! Василий глуп и умеет только поддакивать. Тайну ему доверить нельзя, умного совета от него тоже не дождёшься.
– Тогда объясни мне одну вещь, «Принцепс», – сказал Сухов. – Зачем?
– А тебе известно куда больше, нежели я полагал, – с уважением затянул Атталиат. – Зачем… Ты же только что из Италии и видел, как там живут‑поживают да добра наживают всякие бароны и графы. Даже какой‑нибудь ничтожнейший виконт, владеющий вшивой деревушкой, чувствует себя господином, хозяином жизни! А мы? Мы живём в вечном страхе, не зная, что с нами станется завтра, всё изощряемся, угождая базилевсу. Да по какому праву? Кто он такой? Отец Романа жил по колено в навозе!
А видал ты, как живут монахи в той же Италии или в Бургундии? Лотарингии? Штирии? Едят от пуза и сладким вином запивают! Наши же всю свою жизнь Господа молят в голоде и холоде!
– А чего же ты не переедешь в ту же Италию? – поинтересовался Олег. – Купил бы себе виллу на бережку и чувствовал бы себя хозяином жизни.
Мануил грустно вздохнул и покачал головой.
– Не хочу, – сказал он. – Здесь я родился, здесь и умру.
– Тоже правильно. Скажи, а того варяга, Стемида, ты подкупил?
– Стемид? – нахмурился протомагистр. – Ах, да… Признаться, не хотел вымарать руки убийством, но тут случай подвернулся – грех не попользоваться. Уж очень подходящ был этот… как, ты сказал, его зовут?
– Стемид.
– Вот‑вот, он самый. Абсолютно продажный, жадный и бессовестный тип. Правда, за тридцать серебряных милиарисиев он не соглашался тебя убить, но вот за тридцать номисм готов был зарезать любого. Олег посмотрел на него, подумал.
– Знаешь, – признался он, – я бы не питал к тебе ничего, кроме лёгкой брезгливости, если бы ты обманом не услал Елену в Рим.
– Да, это было подло, – легко согласился Атталиат. – Надеюсь, она жива?
– Твоими молитвами, Мануил, – усмехнулся Сухов. Атталиат тоже наметил улыбку.
– Объясни и ты мне одну вещь, Олегарий, – сказал он. – Ты‑то почему хранишь верность императору? Зачем?
– Это не верность и не преданность, Мануил. Просто я дал слово чести, а честь для воина – всё. Я – воин. Ну что, вечер вопросов и ответов закончен?
– Пожалуй, – кивнул протомагистр. – То, что тебе хотелось узнать, ты вызнал уже, а прочее не слишком интересно…
Кряхтя, он поднялся и подошёл к сундуку‑«башенке». Подняв крышку, Атталиат достал оттуда гладиус.
– Не напрягайся, – спокойно сказал он, – поединок я затевать не собираюсь. Я – не воин. Так что позволь мне уйти из жизни подобно достославным предкам…
На глазах погрузнев, состарившись за миг единый, протомагистр подошёл к колонне. Уперев рукоятку меча в желобок, острие клинка он приставил к груди и обнял колонну обеими руками.
– Прощай, враг мой… – пробормотал Атталиат.
– Прощай, «Принцепс», – сказал Сухов. Протомагистр рывком прижался к колонне. «Х‑ха!» вырвался воздух из пронзённых легких, и остриё, обагрённое кровью, выступило со спины «Принцепса». Угасающий разум ещё светился в распахнутых жёлто‑медовых глазах Атталиата, когда тот опускался на пол, цепляясь за колонну в последнем усилии жизни, но вот померк и он. «Пятый, который первый», заговорщик и предатель, коварный и сильный человек, умер.
Олег поднялся, гася позыв склониться над телом протомагистра, дабы закрыть ему глаза, и вышел.
– Ну, что? – бросился к нему Пончик. – Он?!
– Он, – подтвердил Сухов.
– Ты его убил?
– Я дал ему умереть. Пошли домой, Понч. Устал я… Ивор, Свен и Котян молчаливо ждали его приказов.
– Это и вас касается, – улыбнулся Олег.
Малютка Свен радостно потёр ладони – любил он бывать в гостях у Мелиссины, жаркое у её домоправительницы Ирины выходило просто бесподобное…
Игнатий Фока отворил ворота и пропустил всю компанию, лучась от радости, – все целы, здоровы, как хорошо‑то!
Сухов ступал по аллее и чувствовал, как отпускают его тревоги. Тут из окна опочивальни донёсся смех Натальи и мощное сюсюканье двух мам, Елены и Геллы.
– Остановись, мгновение, – прошептал Олег, испытывая ни с чем не сравнимое ощущение. Он вернулся. Он дома.
[1] Иидинг– ничтожество.
[2] Хель– ад.
[3] Толки– поклонники творчества Толкиена.
[4] Фест– фестиваль, большой праздник. Бугурт– групповое сражение ролевиков, турнир– дуэль один на один.
[5] Магистр– высокий титул, высший из тех, который мог быть пожалован не членам императорской семьи.
[6] Доместик схол– начальник телохранителей‑схолариев.
[7] Протостратор– старший императорский конюший.
[8] Евхаристия– обряд причащения.
[9] Локоть– мера длины, приблизительно полметра.
[10] Квадрига– упряжка из четырех коней.
[11] Триклиний– трапезная.
[12] Форум– площадь.
[13] Литра– денежная единица, от 160 до 300 граммов золота.
[14] Хевдинг– вождь.
[15] Витахольм– варяжская крепость на Днепре, который они называли Непр.
[16] Дренг– молодой воин, не ходивший в походы. Гридь – это дружина (по‑свейски – грид).
[17] Миклагард– Великий Город, так варяги называли Константинополь.
[18] Василевс ромеев– титул правителя Ромейской империи, которую ошибочно именуют Византией.
[19] Архонт– титул знатного чужеземца, данный ромеями.
[20] Гардыили Гардарики –самоназвание Руси.
[21] Альдейгьюборг– столица Гардов, сокращенно Альдейга. Ныне Старая Ладога.
[22] Мелинеск– важный торговый центр, располагавшийся к юго‑востоку от современного Смоленска.
[23] Славян,то есть славинов, ромеи часто называли склавинами, намекая на их рабскую сущность. Трэлями северяне звали рабов.
[24] «Змея битвы»– кэннинг, то есть замысловатое сравнение для стрелы, принятое поэтами‑скальдами. Воинов они называли, к примеру, «ясенями битвы», а женщин – «елями злата».
[25] Камо грядеши? – Куда идешь?
[26] Цуба –гарда катаны.
[27] Эргастерий– мастерская.
[28] Миямото Мусаси– великий японский фехтовальщик.
[29] Йолъ– праздник, отмечавшийся в самую длинную ночь, на 23 декабря.
[30] Мунд– выкуп родителям. То же самое, что вено у славян или калым у тюрков.
[31] Итиль –ныне Волга.
[32] Об этом рассказывает ал‑Якуби: «В город Исбилию (то есть Севилью) вошли в 229 году хиджры (843–844 г. от Р.X.) поганые, называемые ар‑Рус, которые захватывали пленных, грабили, жгли и убивали…»
[33] Сэконунг– конунг, в лелеющий кораблями, но не имеющий земли – феода.
[34] Таматарха– Тмутаракань. Есть основания полагать, что так называемая Черноморская Русь, расположенная на Таманском полуострове, существовала с конца VIII – начала IX века.