— Пусть у нас всегда будет взаимно…
Легкое прикосновение, словно предвкушающее ожидание нечто большего и вместе с тем дразнящий флирт никогда не перерастающий в нечто большее. Такой поцелуй — прикосновение эльф оставил мне на последок. Так и не подарив тепла, но уже по собственному желанию.
Вздохнув я свернулась калачик и поняла, что мне совсем не холодно, может потому, что ледяная стена, что была между нами начала таять? А может потому, что холод, что морозил меня при мысли о Агнии, Адаманте, о самой себе, после разговора с Нитрэсом исчез? Ну, а может причина банальна? Просто Лэадонис уходя, магией развел огонь в камине? Все это может быть причиной…
Эпилог
Я никому ничего не обещала, как видишь — сдержала своё слово.
Лучше горькое счастье, чем серая, унылая жизнь…
В день свадьбы праздновать… похороны. Нда, то еще веселье, скажу я вам. Милая барышня Присцилла решила не дожидаться неприятных вопросов и справедливого суда — совершила самоубийство выпив яду. Не скажу, что кроме Стайлса кто-то расстроился. По-моему большинство вздохнули свободно. У темных теперь и претензий быть не может. В самом деле, мы приехали уже к месту трагедии и не могли принимать никакого участие в незавидной доли этой милочки. Правда коронацию и последующий пир никто отменять не собирался. Тело Присциллы тихо передали темным эльфам и успокоились.
Сам Рановер траура по сестре, похоже, держать не собирался и явился сегодня на празднество, как не в чем не бывало. Да и не он один. С ним прибыл Кастл. В отличии от принца особо счастливым его не назовешь. Убийца сильно сдал в последнее время, да и смотрелся как-то непривычно, может дело в том, что он был без шляпы и плаща, еще не я не заметила его любимых револьверов. Он даже не взглянул на меня, проходя мимо к храму, будто я стала пустым местом для него. Странно все это, ой как странно.
Не буду описывать коронацию, довольно скучную, кроме одного момента, когда Лэадониса короновали, как вдовствующего императора, а я сидела в первом ряду и широко улыбалась всем и каждому, кто бросал на меня удивленные взгляды. Это была своеобразная последняя дань Агнии. Я решила развязать «гордеев узел», пусть она мертва, но это ее сын станет принцем, это ее мужчина будет императором, пусть об этом знают и не думают, что я присвоила чужое. Каждая из нас останется в воспоминаниях по-отдельности.
Жаль, Нитрэс не дал мне увидеть племянника, он боялся, что мальчик примет меня за мать, что и не удивительно, как еще ребенок двух с небольшим лет может ко мне отнестись? Лучше пусть подрастет и потом он обязательно встретиться с тетей. В конце концов, он все, что осталось у меня от семьи. Последняя родная душа в этом мире. Но не стоит о грустном.
После того, как Лэадонису одели корону на голову и закончились многочисленные поздравления, гости направились во дворец. Стоит отдельное внимание уделить этому месту и столице, которую недавно отстроили, в целом. Эльфы — маги, но это все равно поразительно, что за столь короткий срок они сделали из ничего — оазис. Белокаменный город мечты, он был похож на иллюзию пока не подойдешь поближе и не поймешь, что кругом камень и позолота. В книжках, да и сама я видела, раньше столица эльфов представляла из себя нечто среднее между лесом и райскими садами. Но, видимо, жестокая война научила их строить крепости и толстые стены. А главное, прокладывать каменные дороги. По которым сейчас стучали мои каблучки. Я больше никогда и ни за что, без страшной нужды, не сяду в эту камеру пыток — в карету.
Жесткая обувь, натирала ступни, но позволяла любому лишенному ног ходить. Магия, которую ко мне применили была вполне реальна, если ты здоров она никак не воздействует, а если ты калека, тогда можешь снова начать вспоминать, что такое ходьба. Вчера очень старый эльф — целитель, отдал мне их, точнее отдал он их Лэадонису, но какая разница? Главное я получила достойную причину стоять на ногах, при этом показывая врагам, что до сих пор инвалид.
— Вы прекрасно выглядите — ко мне присоединился темно-эьфийский наследник, надо же, решил прогуляться, интересно, чего хочет?
— Да вы тоже блистаете, а что касается меня… Не ожидали, наверное, застать в добром здравии — осмотрев этого породистого красавца, я не покривила душой, он правда блистал. Черное ему шло, особенно в сочетании цвета глаз — топленого золота, под тон поясу этого же цвета. Картину портила лишь татуировка, что появилась на его правой щеке.