ЗАКОН О ТЮРЬМАХ
повесть
Часть 1. Ногти и волосы
- Отрежь свой член, и живи спокойно, - процедил Вик лениво сквозь зубы и зажег сигарету.
Взор Вика был устремлен вниз. Там, на дне черной котловины, медленно двигался в зыбких утренних сумерках маленький караван.
Гай поднес к глазам бинокль и долго крутил колесико настройки, но как ни всматривался он вдаль, не смог различить ничего, кроме пыльного шлейфа, ползущего за караваном.
Должно быть, шли всю ночь, подумал Гай.
Не сговариваясь, Вик и Гай дружно шагнули с холма вниз и двинулись наперерез извивающемуся вдалеке пыльному змею. За ними с тихим гудением катилась платформа с Мясорубкой.
- Ты ненормальный, - сказал Гай, - только ненормальный может предложить своему другу отрезать член.
- А зачем тебе член в мире, где не осталось баб? Ну или почти не осталось?
- Ты смеешься, Вик?
- Разве похоже?
- Тогда что?
- Член вертит тобой, как хвост собакой. Если хорошенько покопаешься в мотивах своих грехов, всюду наткнешься на член. Сечешь?
- А если у меня нет грехов?
- Безгрешен только Он. - Вик указал стволом винтовки-парализатора в небо.
Некоторое время шли молча, стараясь ступать не в песок, а на оплавленные камни - в песке их армейские ботинки вязли, и белесая смесь пепла и пыли поднималась тучами из песчаного месива, забивалась за воротник, проникала в легкие и вызывала царапающий сухой кашель. Вик и Гай шли не скрываясь.
- Ни один мужик в мире не согласится отрезать себе член, - сказал наконец Гай, - без члена ты не мужик, а говно на ходулях.
- Твоя правда, брат, - легко согласился Вик, - но если ты и в самом деле хочешь предстать праведником на Страшном Суде - лучше отрежь эту никчемную штуку и спи спокойно. Я же вижу, ты слишком боишься совершить грех. Ты даже во сне говоришь об этом.
- Черт, правда?
- Правда, - Вик чиркнул на ходу спичкой о ноготь и зажег еще одну сигарету. От беспрестанного курения его усы и борода порыжели, - и я не упрекаю тебя, маловерный брат мой, цени это. Даже апостол Петр не выдержал целых три раза за одну ночь, что уж говорить о тебе.
- Я ничего не боюсь, - нахмурился Гай, - я вообще плевал на все эти дела.
- Правильно, брат. Думай о небесах, как о неизбежном, и поступай так, как велит тебе совесть. А лучше - как велю тебе я.
- Смотри-ка, что это там у них?
Где-то за пепельной пеленой облаков солнце карабкалось по небосводу все выше, и уже невооруженным глазом Гай и Вик разглядели бредущих по равнине людей.
Их было пятеро. Один уверенно шагал впереди, обеими руками вцепившись в ремень карабина на плече, следом за ним двигалась повозка, замыкали процессию четверо мужчин в серых защитных костюмах и бурнусах. Все мужчины также были вооружены карабинами. Повозку - грубо сколоченную деревянную платформу на двух колесах - тащила за собой худая рыжая корова с болтающимся сухим выменем. Даже издалека было понятно, что корова вот-вот падет. На повозке покачивалась большая прямоугольная клетка из деревянных кольев.
- Торговцы детьми, - бесцветно сказал Вик и сплюнул в пыль, - интересно, где они раздобыли корову?
- И как заставили ее тащить эту колымагу? - Гай снял с плеча парализатор.
- Нам повезло, Гай. Готов поспорить, они идут в Содом.
Вик поднял парализатор и быстрым шагом направился к людям.
- Вик, подожди! - крикнул Гай, но его друг уже ничего не слышал. Гай чертыхнулся и побежал следом.
Их заметили. Предводитель громко крикнул что-то своим людям, указывая рукой на Вика, и потащил с плеча карабин. Вик на ходу выстрелил в него, и промахнулся, но предводитель вдруг выронил оружие и тяжело побежал прочь, взметая сапогами облака пыли. Повозка встала. Люди в защитных костюмах загомонили, вскинули винтовки и открыли по нападающим беспорядочный огонь. Гай невольно спрятался за широкую спину Вика, и чертыхаясь, подпрыгивал, когда пули свистели и щелкали совсем рядом. Укрыться было негде - только голый, усеянный плавленым камнем склон.
- Вик!
Вик шел быстро, не пригибаясь, он стрелял от бедра, меланхолично передергивая затвор. Один из мужчин громко вскрикнул и упал лицом в пыль, еще один беззвучно повалился под ноги корове, но двое оставшихся спрятались за повозку, отгородившись от нападающих клеткой с детьми.
Гай распластался на камнях за кочкой, Вик прекратил огонь и бежал навстречу пулям.
- Дурак, вот дурак, - шептал Гай, обливаясь холодным потом, - тебя же сейчас как в тире снимут...
Он повернулся к ползущей сзади платформе с Мясорубкой и закричал:
- Бамбула! Бамбула!
Гай вовсе не был уверен, что демон его послушается - даже Вика тот слушал не всегда - но Бамбула явился. Он вывалился из Мясорубки и покатился по склону - тускло блестящая груда металлических мышц, остроконечная голова, черные тарелки глаз. Ему не нужно было ничего объяснять. Демон вихрем промчался мимо замершего Гая, обогнал Вика, в несколько мгновений обезоружил опешивших торговцев и уложил их на лопатки. Подоспевший Вик хладнокровно расстрелял их из парализатора. Он даже не сбил дыхание. Парализующий заряд был невидимым, бездымным, винтовки содержали почти бесконечное количество зарядов; при попадании не оставляли раны, а получивший заряд человек испытывал сильный удар и болевой шок, после чего надолго замирал без движения.
- Бамбула, вон еще один, - бросил Вик демону, указывая на пылящего вдалеке предводителя, - приведи его ко мне.
Демон кинулся исполнять приказание.
Гай подошел к повозке и принялся дрожащими руками обшаривать карманы и мешки парализованных людей.
- Вик, ты сумасшедший... - громко бормотал он, - точно, ненормальный... тебя десять раз могли подстрелить! Что бы я тогда делал?
Вик уже невозмутимо закуривал.
- Маловерный, - прошептал он.
- Смотри, Вик, вода!
- Отлично.
- Консервы, спички, одежда... нам повезло!
С тихим жужжанием подкатила Мясорубка. Распластанные в пыли торговцы детьми налитыми ненавистью и страхом глазами следили за Гаем. Вик подошел к клетке и смотрел на скорчившихся детей - оборванных, худых и грязных. Детей было пятеро - по числу их хозяев. Они свернулись клубочками и тяжело, хрипло дышали, глядя в пол, словно не слышали выстрелов и беготни. Один - смуглый большеглазый мальчик лет четырнадцати, тупо уставился на Вика. Его серое от грязи лицо густо покрыли розовые пятна коросты.
- Пить, - простонал он.
- Дай им воды, брат, - сказал Вик.
- Зачем? - удивился Гай.
- Просто напои малышей. Делай, что я сказал.
- Но Вик, послушай, - Гай выронил пакет с консервами и подбежал к другу, - им теперь вода не нужна. Для них все закончилось, так? Вик, Вик, не отворачивайся... подожди... я так устал пить каждый день эту кислятину... вот черт... да послушай же!
- Послушай лучше себя, - спокойно осадил Вик, и отхлебнул вина из своей фляги, где оно никогда не кончалось, - ты бережешь свой член, хотя конец света уже наступил, а ребятишкам, что готовятся предстать перед Господом, отказываешь в глотке воды.
Гай, весь красный, пробормотал что-то невнятное, но просунул фляги, отобранные у торговцев, сквозь прутья решетки. Дети зашевелились, загалдели, словно птенцы, они хватали фляги трясущимися ручонками, неловко откручивали крышки и жадно, обливаясь, пили теплую мутную воду.
- Помоги мне, Гай, - Вик взял одного из парализованных мужчин за ноги и потащил к Мясорубке. Мужчина замычал, руки его мелко дрожали. Гай подскочил к нему и от души, с хорошего замаха, ударил в лицо. Мужчина замер. Тогда Гай подхватил его под руки и помог Вику.
Почуяв близость живой плоти, Мясорубка загудела. Гай не любил смотреть на то, как она работает, но каждый раз не мог отвести глаз. Стальная центрифуга диаметром в метр завращалась, быстро набирая обороты, в центре ее клубились клочья красно-черной, пульсирующей субстанции, словно подсвеченной изнутри. Тело торговца детьми исчезло в ней с быстрым хлюпающим звуком.