Британский генерал не спеша достал из кармана кителя очки в тонкой золотой оправе, нацепил их и пробежал взглядом текст сообщения. Закончив, он спокойно снял очки и убрал их обратно в карман. Только после этого поинтересовался у американца:
-- Вы уже доложили в Белый дом?
-- Нет еще. Не успел. Да и в любом случае докладывать необходимо с конкретным планом наших действий. Уверен, что Даунингстрит, 10, потребует от вас того же.
-- Итак?
-- Вся наша операция задумана из-за этого проклятого контейнера.
-- Значит, нанести удар?
-- Другого выхода я не вижу, -- пожал плечами Эдельман.
-- Но там эти русские парламентарии. Мы не можем нанести удар, пока они там, -- заметил Сикссмит.
-- Но мы не можем и выпустить их из Багдада с контейнером, -- парировал американец. -- В конце концов это только делегация парламента. Я уверен, что наш президент сумеет успокоить своего друга Бориса.
-- Вы так думаете? -- выразил сомнение британец. -- Такой ход в мире будет иметь негативную оценку. Французы выступят на стороне русских. Немцы могут нас не поддержать. Не говоря уже обо всех арабах.
-- Это политика, генерал, -- брезгливо заметил Эдельман. -- Оставим ее нашим правительствам. Я военный и вынужден решать конкретные задачи.
-- У меня другое предложение, -- произнес Сикссмит после минутного раздумья. -- Нет необходимости наносить удар по всем запланированным объектам. Я думаю, наша авиация сможет аккуратно разбомбить взлетную полосу международного аэропорта, не задев русский самолет.
-- Неплохо, -- оживился американец. -- Я уверен, мы как-нибудь сможем разумно объяснить подобные действия.
-- Это уже политика, -- улыбнулся британский генерал. -- Оставим ее нашим правительствам.
-- А русских мы потом вывезем силами ООН, -- продолжил мысль Эдельман. -- Пожалуй, я предложу Белому дому именно этот план.
-- Значит, объявляем готовность авиации?
-- Значит, объявляем...
Спустя десять минут на палубах американского авианосца "Энтерпрайсиз" зазвенел сигнал боевой тревоги. Мощные подъемники один за другим извлекали из трюмов крылатые машины, и пилоты бегом спешили занять места в кабине, чтобы в любой момент вылететь по приказу на задание...
Глава вторая. Театр военных действий
1
Шоссе в этом месте делало плавный поворот, словно огибая гордо торчащие сосны, и начинало неожиданно спускаться в низину. То есть сам спуск, естественно, не был для водителей неожиданностью, поскольку об этом недвусмысленно предупреждал знак. Но вот вид, открывавшийся сразу за соснами и невольно отвлекавший внимание как раз в тот момент, когда машина начинает стремительно спускаться с горы, и рождал то самое ощущение неожиданности. Как точно сказано: "дух захватывает". У всех, кто попадал сюда в первый раз, захватывало дух: примерно пять километров плавного спуска и такого же плавного подъема, где с одной стороны густо разросся лес, рассеченный линией высоковольтной электропередачи, а с другой, чуть в глубине, расположился небольшой тихий городок под названием Двоегорск.
Городок был по преимуществу одноэтажный, от него к шоссе тянулась узкая, давно не ремонтировавшаяся асфальтовая дорога, и там, где эта дорога утыкалась в шоссе, на большом пятачке стояло двухэтажное придорожное кафе с большой стоянкой, рассчитанной в том числе и на многотонные машины дальнобойщиков. Кафе непонятно почему носило название "Солнечный". Может быть, имелось в виду, что это ресторан или мотель? Впрочем, здание было построено в советские времена и с тех же времен сохранило свое название, а что могло иметься в виду в те странные времена -- сказать очень сложно. Во всяком случае, название не раздражало. "Солнечный" так "Солнечный".
Сразу за кафе примостилась бензоколонка. И для обитателей Двоегорска это было так же удобно, как и для дальнобойщиков. Не надо было мотаться за бензином в областной центр.
В общем, казалось, что это тихое место, занесенное сейчас, в феврале, мягким скрипучим снегом и почти сказочное под февральским ослепительным солнцем, может лишь обволакивать покоем, ленью и тишиной. Наверняка каждый второй проносящийся мимо водитель успевал подумать о том, что здесь неплохо было бы отдохнуть, а каждый пятый успевал не только подумать, но и остановиться. И уж совершенно точно, что никому из проносящихся мимо никогда не приходило в голову, что здесь можно запросто нарваться на очень большие неприятности!
Истинно сказано -- видимость обманчива. Но значительно хуже то, что обманчива она неожиданно...
2
"Солнечный" в этот день не пустовал. На стоянке отдыхало два "МАЗа", десятитонный рефрижератор "вольво" и парочка малолитражек. В кафе грелась, отдыхала и перекусывала дюжина человек, не считая бармена и девчонки лет семнадцати, с которой бармен вяло о чем-то разговаривал. Один столик занимала семья из четырех человек, видимо, из потрепанного "москвичонка" с багажником на крыше. Скорее всего, они ехали к родственникам куда-нибудь в Екатеринбург, но, увидев по дороге "Солнечный", решили накормить детей. За соседним столиком склонились в серьезном разговоре двое сосредоченных, хорошо одетых мужчин, без сомнения, хозяев вишневой "девятки". Перед ними был только горячий кофе. Есть они не собирались и остановились явно лишь ради заправки. Остальные шестеро принадлежали миру дальних автомобильных грузовых перевозок. Пятеро дальнобойщиков и одна мадам неопределенного возраста из тех, кого дальнобойщики называют "плечевыми" и возят с собой в качестве временных подружек в дороге. Причем четверо водил и их подруга сгрудились тесной компанией за одним столиком, а пятый дальнобойщик сидел отдельно, в одиночестве. Этот лысеющий, небритый молодой человек смотрел отрешенно в заиндевевшее окно и словно чего-то ждал. И ждал, судя по всему, каких-то неприятностей.
В кафе тихо, ненавязчиво играла музыка, сопровождавшаяся громкими голосами детей и взрывами смеха за столиком дальнобойщиков. За окнами время от времени проносились редкие машины, пассажиры которых не обращали никакого внимания на этот маленький мирок на обочине шоссе. В общем, все было мирно и вполне спокойно. Все было мирно примерно до трех часов дня. А где-то около трех часов на шоссе показалась темно-зеленая, почти оливковая "Нива", вызывающе новенькая, дня три как купленная, новая пятидверная модель -- с дугами безопасности, галогенными фарами, широкой резиной и запаской на задней двери. Несколько громоздкая, но зато ставшая похожей на западные джипы. "Нива" притормозила у "Солнечного", чуть помедлила, зарулила на стоянку у кафе и остановилась рядом с вишневой "девяткой". Двигатель смолк, открылись двери, и из салона "Нивы" вылезли два человека. Один лет тридцати пяти, высокий и крепкий, в теплой длинной куртке на меху, другой помоложе -едва ли ему было тридцать, -- примерно того же роста, что и первый, но худой и подвижный, в коротком фиолетовом пальто. Закрывая дверцу и засовывая руки в карманы своего яркого пальто, он закончил вопросом какую-то фразу, которую начал, видимо, еще в машине:
-- И что это меняет?
-- Мы не на работе, Семен, -- ответил тот, что был постарше, запирая машину, -- успокойся. Я не собираюсь тут рыскать по сугробам, когда можно просто спросить дорогу.
-- Что-то я не помню, чтобы у нас когда-нибудь было просто, -- весело ответил его спутник и тряхнул головой. -- Ладно, пошли.
Они не спеша двинулись к входу и уже через минуту были в кафе. Никто не обратил на них особого внимания, если не считать бармена, который бросил на новых посетителей оценивающий взгляд. А новые посетители тем временем подошли к стойке. За барменом в жарочном шкафу коптилось на вертеле несколько жирных кур.
-- Раз такое дело, -- сказал веселый молодой человек, -- я бы съел что-нибудь горячее.