Как только "мерседес" затормозил у служебного входа Дворца, к лимузину тут же бросился гвардеец, чтобы отворить дверцу. Но его молниеносно опередил капитан, как-то ловко и незаметно выскользнувший из передней дверцы машины. Личный охранник начальника армейской разведки хорошо знал свое дело: его шеф не должен был соприкасаться с посторонним человеком. В наши дни никому нельзя доверять.
Сам Камаль Абдель аль-Вади оказался человеком лет тридцати пяти или тридцати семи, невысокого роста. Впрочем, генеральская форма и пронзительный взгляд голубых глаз на тонком смуглом лице сполна компенсировали этот природный недостаток. Не оглядываясь по сторонам, генерал стремительно взбежал по мраморным ступеням и через заботливо открытую прислугой дверь влетел в прохладный полумрак Дворца. Капитан не отставал от него, держа дистанцию в полметра.
Миновав ряд залов и коридоров, Камаль Абдель наконец оказался у дверей лифта. Еще один гвардеец попросил генерала приложить большой палец правой руки к сенсорной пластинке и, получив положительный результат, пропустил того в кабину. Капитан остался ожидать в коридоре, присев на диван у стены. По всему было видно, что вся эта процедура давно уже стала привычной для всех участников этой сцены...
Кабина плавно опустилась на несколько этажей вниз, и генерал оказался в святая святых -- подземном бункере Саддама Хусейна. Это именно сюда так и не смогли проникнуть американцы, используя мандат ООН, и теперь стремились сделать это, угрожая прибегнуть ко всей мощи своего оружия.
При слове "бункер" наше воображение сразу рисует тесное мрачное помещение с унылыми серыми стенами и мощными стальными дверями. Во всяком случае, такой аскетизм вполне удовлетворил бы европейский глаз. Но Саддам, как всякий восточный владыка, похоже, терпеть не мог убогости и серости. Именно поэтому интерьер бункера ничем не отличался от убранства Дворца на поверхности, разве что здесь не хватало окон. Впрочем, отсутствие солнечного света с лихвой компенсировалось светом искусственным. Что же касается тесноты, то здешние подземные помещения можно было сравнить разве что со станцией "Маяковская" Московского метрополитена, которую аль-Вади, кстати, довелось увидеть во время его нередких поездок в Москву.
Тут же, у лифта, Камаль Абдель молча отдал свой пистолет офицеру за столом и уверенным шагом двинулся по коридору, помахивая своим генеральским стеком.
Через несколько минут начальник армейской разведки вооруженных сил Ирака уже входил в кабинет советника президента Хусейна. Сам советник при появлении генерала привстал из своего кожаного кресла, чтобы пожать ему руку. Это был сорокалетний мужчина в хорошем английском костюме, с лицом человека, не спавшего несколько ночей. Военный кризис давал о себе знать даже здесь, в тишине правительственного бункера.
-- Рад вас видеть, генерал, -- произнес советник, после того как Камаль Абдель расположился в кресле. -- Вы не частый гость у нас здесь.
-- Ну что вы, уважаемый Джабр, -- ответил генерал, достав тонкую сигару. -- Не возражаете? -- спросил он и, не дожидаясь ответа, прикурил от золотой зажигалки. Выпустив струю синего ароматного дыма, он продолжил: -Мы, армейцы, больше привыкли к простым условиям. Я смотрю, советник, вы уже прочно перебрались в бункер. Неужели все так плохо?
-- Еще нет, генерал, -- ответил Джабр Мохаммед, пододвигая ему нефритовую пепельницу. -- Но не вам мне напоминать об опасности американских ударов. В случае налета мне все равно придется сюда спускаться. И вряд ли у меня будет время собирать все свои бумаги. Не так ли, дорогой Камаль? У вас в штабе ведь тоже припасено место в подвале?
-- Ну, уважаемый Джабр, у меня в подвалах все места заняты врагами Ирака, -- спокойно ответил генерал. -- Но, если вы не возражаете, перейдем к делу. Я прибыл, чтобы еще раз подтвердить решение о передаче русским контейнера со штаммами бактериологического оружия.
-- Решение принято, генерал, -- пожал плечами советник президента. -- Я только сегодня еще раз говорил об этом с премьер-министром. Это наиболее приемлемое решение в данной ситуации.
-- Безусловно, советник. -- По губам генерала проскользнула змеиная улыбка. -- Как и все решения нашего президента, -- Камаль Абдель кивнул в сторону висящего на стене портрета Саддама Хусейна.
-- Я рад, что вы понимаете дальновидность этого решения, -- согласился советник.
-- Но не кажется ли вам, что мы упускаем из своих рук козырного туза? Нам, военным, наверное, трудно понять все хитрости политики, но что такое хорошее оружие -- мы понимаем прекрасно.
-- Мы делаем все, чтобы боя не было, -- объяснил советник. -- Русские готовы приложить все свое влияние для блокирования американских планов через ООН. Новой "Бури в пустыне" не будет. Более того, появились реальные перспективы снятия эмбарго. Наверное, не надо объяснять, что это сулит Ираку. Но Москва настойчиво выставляет в качестве условия своего посредничества возвращение штаммов бактериологического оружия, проданных нам в 1989 году. Видимо, русские таким образом борются с наследием коммунистического прошлого.
-- Русские уже не те, что были при Советах, -- заметил генерал. -Может, стоит больше надеяться не на них, а на самих себя?
-- Русские хотят вернуть свои кредиты и не хотят потерять рынок оружия. К тому же период дружбы с Америкой в Москве проходит. Похоже, они вспомнили, что с Вашингтоном можно говорить только с позиции силы.
-- Вот именно, -- кивнул генерал. -- Именно поэтому русские и не спешат уничтожать свои ядерные ракеты. Будь они трижды нищей страной, с ними все равно будут считаться. В отличие от нас. Так разумно ли выпускать из своих рук то, что Аллах дал нам?
-- Я понимаю вас, генерал. Вы, военные, готовы к драке. Но для драки сейчас не время. Мы ударим, но не сейчас, нам нужно время, для того чтобы накопить резервы и подготовить почву. Именно поэтому вопрос о передаче контейнера русским решен положительно. Я ценю ваше мнение, но изменить здесь ничего уже нельзя.
-- Нет так нет, -- неожиданно легко согласился Камаль Абдель, и по его губам вновь скользнула нехорошая улыбка.
-- Лучше, дорогой Камаль, займитесь курдами. Там есть где применить силу, -- теперь настала очередь улыбаться советнику.
-- Кстати, -- как бы вспомнил уже поднявшийся из кресла генерал, -- я ведь шел сообщить, что, по данным моей агентуры, боевики из организации "Свободный Курдистан" готовят теракты, направленные против прибывающей завтра делегации русского парламента.
-- Неужели? -- нахмурился советник президента. -- Это серьезно...
-- Впрочем, скорее всего, это очередные пустые угрозы, -- пожал плечами Камаль Абдель. -- Но как знать...
-- Ну вот вам, генерал, и карты в руки. Примите меры.
-- Уж не беспокойтесь. Меры будут приняты... -- И опять начальник армейской разведки не удержался от своей нехорошей двусмысленной улыбки. Такой уж, видно, это был "веселый" человек.
Как гостеприимный хозяин Джабр Мохаммед привстал из-за стола, проводил гостя самой доброжелательной миной, которая, впрочем, моментально исчезла сразу после того, как за начальником армейской разведки закрылась дверь. Советник президента только что разговаривал, наверное, с самым своим злейшим врагом. Американские бомбы были ерундой по сравнению с уважаемым Камалем Абделем аль-Вади. От первых можно отсидеться в бункере. Второй, в лучших традициях султанского двора, достанет и под землей.
Минуту-другую господин аль-Темими неподвижно сидел за столом, обдумывая результаты состоявшейся только что беседы. Потом, видимо придя к какому-то выводу, он нажал кнопку внутренней связи.
-- Да, господин советник.
-- У меня на это время назначено интервью с русским журналистом.
-- Господин Леонид Захаров уже двадцать минут дожидается в приемной.
-- Пригласите...
Когда спустя минуту в кабинет вошел Коперник, господин аль-Темими сквозь очки сосредоточенно изучал какую-то бумагу. Не поднимая глаз, он жестом указал на кресло, в котором некоторое время назад сидел начальник армейской разведки Ирака. Коперник не заставил себя уговаривать и молча воспользовался приглашением. В кабинете установилась тишина, нарушаемая только тихим шелестом кондиционера.