Постоянно конфликтовали. Вот и сейчас эти индивиды окрысились них.
— Вам чего здесь надо? — зашипела Машка Романцева, староста «Б»-шек.
— Ага, нашли пристанище! К своим шуруйте! — поддержал ее Серега Трубников, провожая Ирину, шустро прошмыгнувшую мимо него, недобрым взглядом. — Аккуратнее нельзя, Синицына? Все ноги оттоптала!
Ради такого случая, подруга даже обернулась.
И рявкнула на молодого человека грозным шепотом:
— А не фиг ласты свои безразмерные раскидывать там, где люди ходят!
Белова осуждающе поцокала языком, поравнявшись с ним:
— И меня прогонишь? — окатила несчастного своим фирменным кокетливым взглядом, от которого к ее ногам парни готовы были штабелями укладываться. Природа наградила Елену притягательной внешностью: точеная фигурка, правильные миловидные черты лица, густые светлые волосы почти до поясницы (которые всегда оттеняла под платиновый блонд), и темно-синие, почти васильковые глаза. Да, она прекрасно понимала, какой эффект производит на противоположный пол. Однако предпочитала пользоваться своим «обезоруживающим преимуществом» крайне редко.
«Но сегодня, сам Бог велел!»
— Значит, прогонишь? — повторила, обиженно надув губы. — Да?
Сережа окончательно растерялся. Покраснел.
— Лен, я это…
— Какая жалость! — раздосадовано выдохнула, жестом призывая его к молчанию. — А мне так хотелось постоять рядом… с тобой!
— Слышь, Белова? — Романцева вновь напомнила о своем существовании. — Давай, ты своих одноклассников окучивать будешь? А от моих отстань!
— От всех, или конкретно от Трубникова?
Теперь уже покрылась багровыми пятнами Машка.
— Иди! — прокаркала она озлоблено. — Иначе, Ольгу Максимовну позову!
— Ой, какие мы грозные! Так бы и сказала, что просто ревнуешь! — гордо выпятив подбородок, Лена прошествовала следом за Ириной, которая уже всем своим видом демонстрировала нетерпение. — Расслабься, Манюня — не нужен он мне! Пока-пока, ребятушки!
С горем пополам, но до своего класса они все же добрались. Стараясь не привлекать лишнего внимания, осторожно втиснулись в средний ряд, вместо привычного первого, и тихонько со всеми поздоровались. Изначально показалось, что все обошлось, и их отсутствия никто не заметил. Да не тут-то было. Староста — Анька Боярская, сочувствующе покачала головой:
— Сорян, девчонки! Прикрыть вас не получилось, Ольга Максимовна в курсе вашего опоздания. И Мосолов по ходу…тоже.
«Черт подери! — взревела мысленно. — Да что ж за день-то такой?»
Чувствуя себя премерзко, Лена с сожалением уставилась на подругу, которая по большому счету пострадала именно из-за нее. Беззвучно, одними губами произнесла «прости!», и вновь обратилась к Боярской:
— Что, и наказание уже озвучила?
— Ну, да!
— Какое?
— Обеим впаяла месячное дежурство, со всеми вытекающими, — едва слышно протараторила Аня. — О! Праздничные плакаты ко дню учителя в октябре, тоже с вас. Так что…готовьтесь к глобальному разносу.
— Зашибись! — раздосадовано топнула ногой, случайно угодив каблуком в ботинок стоящего позади одноклассника. Роман Чернев зашипел от боли:
— Белова, блин! Осторожнее!
— А ты не стой так близко! — возмутилась уже в голос, будучи не в силах сдержать эмоции. — Пригрелся он тут, ужиком! Отойди, пока не треснула!
И в тот же миг по средствам микрофона к ним в довольно строгой манере обратилась завуч школы — Мария Константиновна:
— Одиннадцатый «А», соблюдайте тишину!
Все шепотки внезапно смолкли. Правда, ненадолго.
Предупреждения Поляковой хватило всего на несколько минут.
Снедаемая любопытством, Лена незаметно пихнула Аньку в бок:
— О чем хоть говорили в самом начале линейки? Что мы пропустили?
— Ничего интересного, все как обычно. Благодарности, достижения, планы на будущее. А, точно! У нас же намечаются небольшие изменения в стане учителей. Иван Петрович впал в немилость Мосолова — его бесхребетностью наш директор жутко недоволен. Поэтому, у Коршука забирают один из предметов, и отдают новенькому. Только пока не ясно, физкультуру или ОБЖ. Думаю, этот Макаров сам еще не определился, чего хочет!
— Макаров? — протянула задумчиво. — Мужик что ли?
— Не мужик, а мужчина! Если верить слухам, он довольно молод. Ему даже тридцати еще нет. То ли двадцать восемь, то ли двадцать девять…
Девушка непроизвольно округлила глаза:
— Господь с тобой, Аня! Он же древний, как мамонт!
— Зато, красавчик! — уверенно заявила Боярская. После чего, внезапно покраснев, резко отвернулась.