— Превосходно. Просто превосходно, — не своим голосом пролепетал я ожидающей какой-нибудь реакции Рейн. За все эти трудоемкие года я уже и забыл, что такое проявление внимания к девушке. Казалось бы, все это в прошлом, и уже давно не предназначено такому, как я. — Знаешь, оценивать красоту в последние годы я мог только в форме кровавых произведений или потрясающих изобретений. Никак не в такой.
— Что ж, я польщена, — несмотря на мое глупое высказывание первого, что пришло в голову, Рейн подарила мне искреннюю улыбку. — Здорово увидеть и тебя в чем-то более мирном и скромном.
Одновременно вспомнив о значимости времени после еще одного перебрасывания колкими комплиментами, мы подошли к выделяющейся полке с внушительной коллекцией узорчатых масок. Не тех, что обычно надевали на мероприятия. Рейн тут же зацапала себе фиолетовую маску на глаза, закрывающую заодно и пол лица. С пострадавшей стороны, разумеется. Я же нашел себе брутальную оранжевую, покрывающую мои весьма узнаваемые волосы от затылка и до самого носа. Рот и его выбритые окрестности, в свою очередь, не должны по идее никем признаться. В теории. Если, конечно, не выдавать любимую улыбку.
— При возможном разделении встречаемся здесь. Экипировку, думаю, лучше спрятать там, — Рейн указала на огромный прикрытый сундук возле входа и отправилась за снятыми ранее вещами. Я отправился за своими и воодушевленно ответил:
— Если все сложится в нашу пользу, то разбегаться будет Тьма, а не мы.
Как только мы закончили и встали напротив друг друга перед входом, Рейн достала откуда-то из-за спины тремя пальцами два миниатюрных кинжала, вручив их мне. Я рассмеялся и закрепил оба под одеждой у левой щиколотки. Конечно, подобное орудие сработало бы больше в очистке зубов после еды нежели в угрозе жизни лидера синдиката. Но мы завладеем оружием получше, если понадобится. Сначала самое необходимое: как можно меньше подозрений.
— А потом возможно… лишь возможно, сами найдем применение собранным ими артефактам, — она протянула руки и застегнула мне последнюю пуговицу на рубашке, через которую до этого виднелась часть нагрудной пластины брони. — Не это ли будет самым заслуженным трофеем для убийц зла после всех нечеловеческих хлопот?
Рейн на некоторое время ошеломила меня этим неожиданным предложением. Гораздо больше, чем даже четыре дня назад, произнеся всю речь о намерениях Тьмы. Потому что только сейчас до меня дошло. Когда мой напарник буквально выплеснул это вслух. Только сейчас я наконец перестал смотреть на Сферы просто как на оружие врага, от которого мы должны отделить их любой ценой. Это не обязательно должно быть уничтожение или погребение, после того, как мы закончим. Или даже намного раньше того. Оно может быть нашим.
«Идем, принц. Давай снесем несколько сотен голов нашим свергающим участием», — заключила она после нескольких неловких мгновений молчания. Я вздрогнул и подарил ей самую лучезарную улыбку, которую когда-либо дарил кому-либо. Даже зеркалу. И не из-за последних слов, которые она намеренно произнесла в моем стиле. А из-за предыдущих, о которых я не мог перестать думать.
Открыв вместе ставни двери, мы уловили отголоски музыкального веселья. Немного пошатываясь, мы продолжали двигаться вперед по светлому коридору к эпицентру. Пока за поворотом не появился еще один. На этот раз с какими-то людьми в масках, курящими и разговаривающими у стен. Они бросили на нас несколько равнодушных взглядов, но через секунду убрали их обратно. Больше ничего не требовалось. Мой шаг стал гораздо увереннее, и Рейн с удовольствием последовала за мной. В сторону болота главных преступников мира. К их неподражаемому лидеру.
«Это будет поистине богоподобно. Вернуть тех, кто не заслуживал смерти. Тех, кем я должен был пожертвовать, чтобы продолжать. Тех, кого у меня отняли».
Я слегка повернул голову и бросил глубокий взгляд на своего драгоценного партнера. Уже воскрешенную и возвращенную мне версию ее. Только магически и физически улучшенную.
«Ту, что умерла из-за любви ко мне».
Глава 11. Сердцевина
Красный снег выступил из-под нижней части дрожащего тела, когда оно попыталось немного отодвинуться, вызвав новый крик агонии. Ни безжалостный ветер, ни суровое кровотечение не показывали ни намека на избавительное прекращение. Никогда даже не воображаемый мороз дошел почти до костей, оставив верхние слои кожи почти бесчувственными. Однако там, где это было действительно необходимо, свою работу он выполнял крайне паршиво.