Дикая боль волнами отдавалась в левой руке при каждом ударе сердца. А билось оно у меня в тот момент быстро. Большим пальцем я осторожно провел по внешним сторонам четырех остальных. Ногти были на месте. Лишь неестественно приподняты от пыток этой стервы. Горячая кровь предательски покидала меня, стекая с их кончиков, и большими каплями разбивалась о пол. Я почти ни о чем не мог думать, лишь морально пытался обуздать невозможное страдание. Но все же слышал весь пропорционально накаливающийся разговор ярых представителей двух других противоборствующих сторон.
Дайлер пришел в этот проходной с сегодняшнего утра двор как нельзя вовремя. Когда я уже почти сдался и едва не открыл извергам расположение тайника с мешками. Когда чуть было не грохнулся в такую яму позора в своих глазах, что находить лестницу-искупление и взбираться по ней приблизилось бы к невозможному. Пришлось бы одного за другим убивать всех фиолетовых подонков и добираться до их таинственного главаря, о котором у них уже зашла речь. Лишь тогда я бы мог посчитать, что исправился. Хотя… после такого инцидента уничтожение Тьмы и так уже стало чем-то самим собой разумеющимся.
Язык не поворачивался назвать место не для прикрытия золота. На кой мне этот второстепенный инструмент, если я лишусь жизни или даже здоровья? Я всего лишь не хотел видеть самодовольную рожу злобной лисы, беспощадно забиравшейся когтями мне под ногти. Да и кто мог знать, что у них действительно было на уме. Быть может я бы встретился со смертью сразу же после высказывания тех слов, что мои пленители хотели услышать. Кто, как не я, был досконально знаком с пыточным процессом и вероятными возможностями его завершения.
— Парни! — прозвучала громогласная команда предводительницы отряда, разместившейся уже не в проходе, а на крыльце. Напряжение в разговоре наросло еще больше, и теперь Хейли, судя по всему, решила продемонстрировать силу.
Сквозь приоткрытые глаза с запрокинутой назад головой я увидел, как ее мерзкий любовник, что все время держал мой стул, указал пальцами на двух солдат и показал взглядом на меня. Затем неспешно зашагал к выходу со всеми остальными, поудобнее хватаясь за рукоятку оружия. Крыльцо без крыши простиралось на всю длину дома. Фиолетовые браво заняли его одним рядом, прямо напротив прибывших стражников. Широкие спины заслоняли мне обзор, и я не видел, кто кого превосходил числом и уверенностью. Предельно ясно было лишь одно. Если госпожа удача в легкое подтверждение слов бестии и проявила для меня такую снисходительность, то я просто обязан был действовать. Другую возможность на спасение невозможно и придумать.
Но едва я приступил к обдумыванию какого-либо плана по выпутыванию из веревок и безоружному убийству двух оставшихся в доме, как Хейли вновь решила добавить себе объем наказания. Проговорив что-то Дайлеру, она вернулась в дом, зачем-то закрыла веревкой поменьше мой рот, ухватилась за спинку стула и с противным скрежетом начала толкать меня наружу. На обозрение всем участникам представления под ярким солнцем. Но сквозь прищуренные и слезящиеся глаза я все равно первым делом холст голубого неба. Взглянул на журавля, беззаботно машущего крыльями сверху и на мгновение будто кинувшего на меня насмешливый взгляд. И напрягся всем телом еще больше.
— Ты и вправду желаешь лишь засадить его? — вибрация звонкого голоса мерзко прошлась по коже. Тварь чуть ли не обняла меня, опершись тяжелыми локтями на мои плечи. — После всего, что он сделал?
Я нехотя опустил голову и в то же мгновение столкнулся с Дайлером взглядами. В его суженных глазах так и читалось самодовольное: «Я же тебя предупреждал». Над ответом на заданный вопрос он словно и не думал вовсе. Лишь о том, как же избавиться от этой шайки головорезов. Как же потешить свое эго, нацепив на меня холодные наручники вместо их веревок.
— Да. Это намного гуманнее убийства, но в то же время и не менее разрушительно. Похоже, ты никогда не находилась взаперти долгое время, если не боишься тюрьмы, — все время уверенного проговаривания этих слов детектив не сводил с меня презренного взгляда. И стало понятно, что прежде всего мой близкий знакомый обращался не к Хейли, а к излюбленному противнику.
— Тюрьма не причинит ему физических мучений. Не расплатится за все изувеченные им жертвы, — ее острые ногти прошлись по моему горлу, чуть не пустив кровь с очередного уязвимого места. Но страх за жизнь больше не навещал меня. Ведь глупый Дайлер не даст мне умереть. Иначе даже не прискакал бы сюда, а оставил нас с прибывшей в город смертью наедине. Вместо страха тело наполняла давно уже не виданная до сегодняшнего дня энергия злости, для высвобождения которой оставалось лишь избавиться от этих чертовых оков.