Заключенные увидели похрамывающего, но присвистывающего стражника и тут же стихли. Моего лица почти не было видно, но три меча в охапке у одного часового плюс один в ножнах явно вызывали подозрения. Тем не менее я максимально беззаботно топал по коридору в сторону выхода, чтобы поговорить с часовым. Тот сидел за столом в монокле и не сводил с меня сморщенных глаз, как и все присутствующие здесь.
— У вас там все в порядке? Откуда столько мечей? Почему в шлеме? Где…
— По одному вопросу за раз, старикан, — прервал я этот раздражающий словесный поток. — Но ты уже прокололся, поэтому отвечу только на первый: лучше не бывает.
Часовой тут же вскочил, схватившись за рукоятку в ножнах. Похоже он так повел себя из-за моего незнакомого голоса, а не из-за обиды от услышанного. Я бросил все мечи, кроме того, что был в ножнах, схватил старика за шею, сразу же сделав вместе с ним пару шагов вперед и прижал телом к стене. Достать оружие он больше не мог, поэтому с кряхтением начал пытаться оторвать мою тяжелую перчатку от горла.
— Да что все так буйно на меня реагируют… Где изъятые вещи Флэйда? — я ослабил сжатие, чтобы дать ему ответить четко и ясно. Он начал шумно вдыхать воздух и неуклюже попытался ударить меня в лицо. Закатив глаза, я схватил его голову обеими руками за виски и начал сдавливать ее со всей силы, задав вопрос уже во второй раз. Часовой закричал, но массивная дверь и стены из непроницаемого материала, эффект которых я заметил еще во время слепого похода по тюрьме, не позволяли ему достучаться до помощников. Он был наедине со мной. И кое с кем еще.
— Должны быть в арсенале… Направо через всю столовую, — наконец сдался он, и я добродушно убрал руки. Затем открыл в столе единственный ящик и достал оттуда другую связку ключей. На этот раз каждый из них имел номер, покрашенный желтым цветом. Подняв взгляд, я прищурился в темноту и различил такие же номера над клетками. Их жильцы уже заметно оживились от увиденного и подначивали меня сделать то, что я уже и так собирался.
«А стоит ли? Детектив отчасти-то был прав. Стража со всего мира хоть и потрепала меня за эти пять лет, но все же никогда не дорастала до звания настоящего врага. Они были лишь препятствием, что я всегда старался обойти и только в крайнем случае, как несколько минут назад, уничтожал. Да и то, делал это максимально быстро, без мучений. Часовые за дверью не принадлежали ни Тьме, ни разврату. И чтобы повысить шансы на вылезание к солнечному свету, я обреку их на жестокую смерть?»
Глаза без единого моргания так и смотрели на связку ключей в руке с десяток секунд, пока я наконец не решил посмотреть на ситуацию более детально. Каждая камера передо мной содержала лишь одного беспредельщика, а ключей не больше двух дюжин.
«Маловато опасных преступников для всей страны. Похоже до остальных добралась Тьма. Вряд ли эти изверги выберутся отсюда или убьют слишком много. Однозначно пострадает только лишь старик с моноклем, но девать его некуда. Если даже запереть в одной из клеток, то с меня сурово потребуют совершить обратное действие».
— Прости меня, дружище, но мне придется провести тебя через пылко ощущаемый кошмар, — положив руку часовому на затылок, я дернул ею вниз, заставив того упасть на живот. Затем схватил за выступы брони на спине и буквально потащил прямо по земле в центр коридора на глазах у всех.
«Мать мою. Мне же сейчас придется толкать речь. Пусть и при озверевших, но все же людях. Как это делается вообще?».
Со стучащим сердцем я снял с себя шлем и, откинув подшлемник, состроил внушительную и угрожающую физиономию с плаката, тут же демонстративно оглядевшись по сторонам. И судя по раздавшемуся потоку хохотов, переговоров, поощрений и других странных звуков, плакат о вознаграждении побывал и тут. Отчасти это помогло мне расслабиться и начать наконец испытывать уверенность в себе, а не только изображать ее. Заходив туда-сюда возле валяющегося часового, я подбавил в голос хрипоты и стал громко обращаться ко всем присутствующим первыми приходящими в голову словами. С каждым сказанным предложением они то и дело подбадривали меня продолжать:
— Просидев всего полчаса от своего бесконечного срока, я выбираюсь и в одиночку убиваю четырех надсмотрщиков. Скажите мне, а что будет с тюрьмой, если заручусь еще и вашей помощью?
«Вы подохнете от вооруженных и бронированных охранников в первом же зале».
Я с размаху ударил смертника внизу железным сапогом по челюсти, чтобы заполучить еще больше доверия и не допустить никаких ответных действий от старика. Пленники расхохотались, по всей видимости уже давно мечтая увидеть эту картину, и еще активней застучали по прутьям клеток, призывая меня выпустить их.