— Отпустите меня? — Рост попытался, чтобы его голос звучал крепче. — За невыполнение приказа, дезертирство, казнокрадство? Да только сейчас и бузить!.. Нет, не дам.
— Тогда так. — Рымолов вздохнул. — Через три дня ты должен покинуть город. Это приказ. Называй как хочешь — ссылкой, эвакуацией…
— У тебя есть место? — спокойно, даже как-то лениво спросил Дондик.
Если так считал капитан, значит, дело серьезнее, чем ему казалось. Значит, пора подчиняться. Ростик подумал. Потом тряхнул головой:
— Нет, сделаем не так. Не ты меня изгоняешь, Арсеньич, а я сам ухожу. Просто не хочу находиться рядом, когда вся монструозная система, которую ты создал, начнет тут по-настоящему веселиться и всех подряд поедать. А ведь она скоро примется и за тебя, это ты должен бы знать не хуже меня.
— Что ты мелешь? — удивился Рымолов, но уже не так уверенно. Он не умел притворяться, а сейчас, как Ростик понял, и не собирался.
— Ты считаешь, что все те молодцы из истории, которых отвели в конце концов на эшафот, были глупее тебя? Они тоже думали, что до них никогда никто не доберется, что такие вот Калобухины только для быдла…
— Андрей Арсеньевич, прошу оградить меня от оскорблений! — вскричал Калобухин.
— Так ты уедешь из города? Даешь слово? — решил настоять Председатель.
— Уеду. И даю. Пару дней полечусь, попрощаюсь с ребятами, расскажу, что и как было… А через три дня меня тут не будет.
— Хорошо, это всех устроит. — Рымолов твердым жестом, как что-то решенное, перенес папку в ящик стола, запер его и деловито сунул ключ в левый верхний карман офицерской гимнастерки. — Почти… устроит.
Ростик пошел к двери, стараясь поменьше опираться на маму, но не выдержал. Обернулся, очень уж интересный феномен, как оказалось, представлял собой этот бывший профессор каких-то там наук.
— Арсеньич, цель оправдывает средства, да? Как тебе диктаторские сапоги, кстати, не жмут? Соратники заговоры еще не раскрывают? Пищу повара при тебе еще не пробуют?
— Что ты знаешь о жизни? — Надо признать, владеть собой он умел куда лучше Ростика.
— Что знаю? — Рост почти улыбнулся, он и не рассчитывал, что все так удачно повернется. — Я знаю, что у жизни есть два плана. Общий и частный. Все диктаторы сориентированы на частный, им кажется, если задавил сейчас, значит, победил. А есть еще…
Рымолов хлопнул ладонью по столу.
— Все, хватит. — А не так уж хорошо он владел собой. Или не выдерживал взгляд, который не сводила с него мама. — Это все слова. Слова!.. Да, у меня есть соратники, и их немало. Они тоже все говорят, обо всем говорят, по каждому поводу советуют… А нужно — делать! Дела важнее слов.
— Ну да, — согласился Рост. — Цель важнее средства. Иначе быть не может. — Проходя мимо Калобухина, он вдруг сладко улыбнулся ему, и очкарик откачнулся, словно ему прямо в лицо выстрелили из пистолета. — А ты беречь себя должен, Сережа. А то ведь работа у тебя такая… трудная. И охраны в какой-то момент может не оказаться на месте.
Когда они вышли, Рост увидел, как один из автоматчиков Дондика давится от смеха. Оказывается, у всех были нервы. Дверь в рымоловский кабинет еще не закрылась, а Калобухин уже зачастил:
— Арсеньич, я требую, чтобы мне была выделена специальная…
Дверь хлопнула, как выяснилось, обе секретарши только того и ждали, чтобы отсечь посетителей от начальства. Или по-своему, по-секретарски пытались разузнать, что в действительности происходит — то есть подслушивали.
Они вышли из Белого дома. У подъезда стоял Чернобров со своей машиной.
— Командир, давай я подвезу, — предложил он Росту. — А то, как я понимаю, ходить тебе нелегко.
— Спасибо, — поблагодарил его Рост. — Я сейчас. — Он повернулся к Дондику:
— Откуда ты узнал, капитан? От какого-нибудь надзирателя?
Дондик улыбнулся, но немного напряженно. Понизил голос:
— Есть один. Но он не на меня работает, а… на Герундия.
— На Каратаева?
— Нет, на Герундия. Он все-таки когда-то ментом был. Кое-что понимает. И кое-что ему не нравится.
— Никогда бы не поверил, если бы ты не сказал.
— Маскировка — штука не последняя.
— В ближайшие годы, кажется, Росту предстоит это выяснить в полной мере, — неожиданно проговорила мама.
— Охрану тебе дать? — спросил Дондик, осматривая народ на площади перед Белым домом, которого стало еще больше.
— Не надо, я ему вот это принесла, — снова ответил мама.
И из-под халата достала… ростиков наган. Кто бы мог подумать, что она такая предусмотрительная. Даже Дондик головой покачал.