– Полюшко, поле! Полюшко, широко поле! – тут же запела Юля, размеренно подпрыгивая коленками и натягивая воображаемые поводья. – Ехали по полю герои! Ай, да Красной Армии герои!
– На себя посмотри! – огрызнулась я, выходя из комнаты, и хлопнула дверью.
«Широко поле» – это точно не про меня! Я-то вешу всего пятьдесят кило!
Кстати, а вы знаете, что «Полюшко, поле» – это вовсе не народная песня? Музыку для нее сочинил композитор Книппер, а слова – поэт Гусев. Я не знаю, кто они такие. Просто так сообщаю, чтобы не обвинили в плагиате.
– Приятный мужской голос! – возбужденно нашептал Гавриил Иосифович, передавая мне трубку.
И не ушел далеко, остался болтаться в коридоре, как лодочка у причала.
– Спасибо, Гавросич!
Я фыркнула, но, конечно, заинтересовалась и специально пониженным грудным голосом мурлыкнула в трубку:
– Алло-уо?
– Павлова Павлина Павловна? – спросил мужской голос.
Ничуть не приятный.
Вообще дурак!
– Паулина! – сердито поправила я.
Спасибо вам, мамочка с папочкой, в стомиллионный раз!
В школе у меня были клички Паша-в-кубе и Павлин. К десятому классу это меня так достало, что я подстригла волосы перьями и выкрасила их зеленкой. Павлин так павлин! Как ни странно, после этого меня дразнить перестали. Тем не менее ФИО свое я предпочитаю лишний раз не озвучивать.
– Павлова Па-у-лина Павловна? – невозмутимо принял поправку относительно приятный мужской голос.
– Да. А вы кто?
– Федоров Федор Федорович.
– Тогда нам точно есть о чем поговорить, – хмыкнула я, стремительно добрея.
Уверена, что этого парня одноклассники звали Федя-в-кубе.
– Когда вам будет удобно?
А Федя-в-кубе напорист!
– Когда нам будет удобно что? – уточнила я.
– Встретиться и поговорить. Я могу подъехать, когда скажете.
– Правда?
Меня удивила эта настойчивость. Мужчины с приятными голосами меня не преследуют.
– Правда, правда, – Федор Федорович хмыкнул. – Я всегда говорю правду, одну правду и только правду. И вам советую.
– А откуда вы взялись, добрый советчик?
– Я из полиции.
– Ого!
– Кто, кто?! – выразительно артикулируя, беззвучно спросил любопытный Гавросич.
– Спортлото! – ехидно ответила я ему в рифму.
– А что случилось? – Из комнаты, ловко заплетая тугую косу, выглянула Юля.
– Наша Полюшка выиграла в лотерею! – охотно проинформировал ее Гавросич.
– Много? – заинтересовалась Юля.
– Сказала – «Ого!», значит, много, – рассудил Гавросич. – Миллион, наверное. Или даже два.
– Два! – подтвердила я, начиная злиться. – Два фантазера вы, старый и малый! Не мешайте, пожалуйста, у меня тут серьезный разговор!
– Нет, Паулина Павловна, серьезный разговор у нас с вами еще впереди, – возразил кубический Федор в трубке. – Завтра в девять утра вас устроит?
– В девять? – Я замялась, потому что планировала спать до полудня как минимум.
– Что? Девять миллионов?! – по-своему понял слегка глуховатый мечтатель Гавросич.
– Нет, по-моему, не миллионов, – потянула его в сторону Юля. – С таким лицом про миллионные выигрыши не говорят…
– С каким лицом?
Я повернулась, посмотрела на себя в зеркало, скривилась и отвернулась.
– С лицом морально и материально ответственным, – заверил меня невидимый Федор Федорович и явственно хихикнул.
– Кто звонил? – спросила Юля, когда я положила трубку.
– Федор Федорович Федоров из полиции, – ответила я задумчиво, машинально направляясь в кухню, откуда заманчиво потянуло жареной колбасой. – И вслух подумала: – Какие у полиции могут быть ко мне воп-росы?
– Почему сразу вопросы, может, у них ответы! – легко рассудил Гавросич и ловко разбил о край сковородки куриное яйцо.
Сковорода заговорщицки зашкворчала.
Я посмотрела на деда:
– Я вроде ни с какими вопросами в полицию не обращалась?
– Угу, – Гавросич энергично кивнул и в самый последний момент поймал полетевшие в яичницу очки. – Но кто ключи потерял в прошлом месяце?
Я перестала хмуриться.
Ключи я и вправду потеряла, о чем на всякий криминальный случай добросовестно уведомила нашего участкового. Менять замки в двери Гавросич отказался, объявив, что он дедушка неимущий, богатый исключительно воспоминаниями и жизненным опытом, каковые у него никто не украдет.
Шаркая тапочными кроликами, в кухню вошла Юля. Она встала на цыпочки у открытой форточки, шумно потянула носом сырой прохладный воздух с дымком от горящих листьев, сладко потянулась, вздыбив грудь Эверестом, и доверительно сообщила: