В восемь утра на следующий день, в понедельник, Нэйлер явился в Вустер-хаус и попросил о встрече с лорд-канцлером. Дождавшись в приемной вызова, он последовал за тем же самым хлыщом-секретарем вверх по лестнице. На этот раз юный аристократ держался непривычно скромно, да и вообще атмосфера в доме показалась Нэйлеру странной: разговоры шепотом в концах коридоров, приоткрытые двери тихонько закрывались, стоило ему пройти. Когда они вошли в галерею, ведущую к кабинету сэра Эдварда, с противоположного ее конца торопливо вышла Энн Хайд, дочь канцлера, в сопровождении служанки. Нэйлер не видел ее вот уже несколько месяцев. Он остановился, снял шляпу и поклонился. То, как она выглядела, привело его в изумление. Милое личико расплылось и раскраснелось, от стройной фигуры не осталось и следа – девушка располнела, став до ужаса похожей на отца. Энн прошла мимо, не узнав его, и ему показалось, что она плачет.
Сэр Эдвард располагался на обычном месте в конце стола. Он снял парик и сидел, подавшись вперед и подперев голову руками. Говорил он, глядя в ковер.
– В чем дело, мистер Нэйлер?
– Если я в неподходящий момент, милорд, то это дело может подождать.
– Нет. – Хайд устало поднял голову. – Излагайте.
– Это касается полковников Уолли и Гоффа. – Хайд застонал, но Нэйлер все равно продолжил: – У меня есть доказательства, что они могут находиться в Англии.
Тут лорд-канцлер поднял глаза:
– Какого рода доказательства?
– Я выследил их семьи и установил, что они живут в Клэпхеме. По словам Фрэнсис Гофф, она получила неделю назад от мужа вот эту записку, переданную неизвестной рукой. – Он положил бумагу на стол. – Почерк весьма характерный, совпадает с подписью на смертном приговоре.
Хайд быстро пробежал записку.
– И вы ей верите?
– Верю, сэр. Это испуганное, безыскусное создание, воспитанное на религиозных принципах, запрещающих ложь. Более того, ее история сходится с фактами. В корреспонденции сбежавших в Европу цареубийц нет никаких упоминаний про Уолли и Гоффа. Я подозреваю, что они сбежали в Голландию в мае или апреле, но теперь тайно вернулись.
– С какой стати им вести себя так глупо?
– Гофф – один из самых молодых цареубийц: на момент казни короля ему было только тридцать. У него маленькие дети, один вовсе младенец. Я полагаю, это дети влекут его домой.
– Ну да, – процедил Хайд. – Дети. Судьба, которой никому не избежать. – Он помолчал некоторое время. – Если они в Англии, как вы планируете поймать их?
– Объявить их имена по всем городам и весям королевства. С предупреждением, что любой, приютивший их, будет в равной степени расцениваться как изменник. А самое главное, назначим награду за их головы. Сотни фунтов за штуку будет достаточно. Есть шанс, что мы успеем найти их и предать суду вместе с остальными в октябре.
– Ей-богу, мистер Нэйлер. – Хайд покачал головой. – Не хотел бы я иметь вас своим врагом!
Нэйлер раболепно поклонился.
– Этого никогда не произойдет, милорд.
Хайд пристально посмотрел на него:
– Как ни странно, я склонен вам верить. – Лорд-канцлер как будто взвешивал какое-то решение. – Вам известно, что моя дочь Энн выходит сегодня замуж? Здесь, в этом доме.
– Нет, сэр Эдвард. Я не знал.
– Публичной церемонии по понятным причинам не будет. – Хайд наблюдал за его реакцией. – Она беременна – шесть или семь месяцев, как мне сказали. Выходит замуж за отца ребенка. Он утверждает, что любит ее. Это герцог Йоркский.
Нэйлер разинул рот. Просто не cмог удержаться. Перед его мысленным взором непрошеным возник образ королевского брата, наполовину голого, в бывшем доме Уолли.
– Как вижу, вы меня не поздравляете, – сказал Хайд. Нэйлер бросился было возражать, но лорд-канцлер его осек. – Нет-нет, не надо врать. Меня ваш инстинкт восхищает. Дурак решил бы, что я устроил великолепную партию. Но мы с вами способны распознать беду. Его королевское высочество переспал с половиной двора – и об этом знает весь мир, кроме моей дочери. Он сделает ее очень несчастной. И навлечет погибель на меня. О нет, не сразу – король в этом отношении крайне великодушен. Но пока у него нет наследника, злопыхатели станут говорить о моем стремлении усадить на трон собственного внука и со временем настроят государя против меня. Сейчас он это отрицает, но я слишком хорошо его знаю. – Вельможа вздохнул. – Ну да ладно. Приступайте к делу, мистер Нэйлер. Вскоре весь Лондон будет утыкан пиками с головами на них. Но имейте в виду, что однажды среди них окажется и моя.
В первые дни после набега на дом сердце у Фрэнсис проваливалось в пятки всякий раз, когда кто-то проходил мимо по улице. Но зловещий мистер Нэйлер, кто бы он ни был, не возвращался, и постепенно жизнь в доме вернулась к прежнему спокойному укладу. Дядя Уильям отваживался иногда на вылазки за реку, где тайно встречался в городе с пуританскими проповедниками, и приносил последние новости. Посланий из Америки не ожидалось раньше конца октября. Фрэнсис и тетя Джейн оставались в Клэпхеме с детьми и Кэтрин Уолли. Они ни с кем не встречались, разве что в воскресенье, когда посещали церковь в деревне, что казалось вполне безопасным. Пуританское сообщество к югу от реки было немногочисленным и напуганным, никто не задавал им вопросов.