— А, понимаю! Кто-то — то ли Энн, то ли Дора — сказал мне, что главный констебль ездил сюда, на ферму, для беседы с тобой.
Эрл кивнул.
— Так и было. Томас приехал, пересказал мне разговор с навестившей его накануне миссис Олдсмен, которая встревожена исчезновением Нэнси, и спросил, какие сведения я могу представить по данному вопросу. Ну я и поведал ему всю правду.
Повисла пауза. Снедаемая любопытством Даффи ждала продолжения, однако Эрл, по-видимому, не считал необходимым что-либо добавлять к сказанному.
— Насколько я понимаю, — осторожно произнесла она, — в тот момент Нэнси была жива…
— Более чем, — буркнул он, — Жива и невредима. Мало того, в таком состоянии она пребывает и поныне.
Даффи затаила дыхание, но Эрл вновь умолк. Пришлось ей спросить:
— То есть ты знаешь это наверняка?
— Да, — нехотя произнес Эрл. — Она периодически звонит мне.
— Тогда почему ты держишь все это в тайне?! — воскликнула Даффи, пораженная до глубины души.
— Не понимаю, о какой тайне ты говоришь, — с оттенком раздражения заметил он. — Той же информацией владеет и мать Нэнси, миссис Олдсмен. Уверен также, что обе они регулярно общаются по телефону. И еще мне известно, что за прошедшее с момента своего «исчезновения» время Нэнси как минимум один раз приезжала к матери.
Даффи потерла лоб.
— Кажется, я совсем запуталась. Если миссис Олдсмен все известно, зачем она вынудила вашего главного констебля заняться поисками тела Нэнси?
— Ничего сложного. В то время миссис Олдсмен еще ничего не знала, но позже Нэнси позвонила ей.
— Так просто?
Он двинул плечами.
— Да.
— Почему же миссис Олдсмен не развенчает блуждающий среди ее приятельниц миф о том, что ты изверг и убийца?
— Откуда мне знать? Возможно, подобно многим тещам, она именно таким и видит своего зятя. То есть меня.
— Но ты ведь уже бывший зять?
— К счастью.
— Послушай, — нетерпеливо произнесла Даффи, — не расскажешь ли мне, как все было в хронологическом порядке? Когда именно ты развелся с Нэнси?
— Хочешь знать все? — пристально взглянул на нее Эрл. — Хорошо, слушай. Когда синяки и ссадины сошли с кожи Нэнси, она сбежала от меня. Поначалу я думал, что она в очередной раз уехала к матери. Но, когда миссис Олдсмен стала звонить мне и расспрашивать, куда исчезла Нэнси, я понял, что это не так. Месяца через полтора пришло письмо с просьбой о согласии на развод, которое я дал не задумываясь. — На мгновение умолкнув, Эрл продолжил, но было заметно, что ему трудно говорить: — В ту пору мне уже было известно, что Нэнси именно сбежала, а не просто уехала. С тем самым моим работником Дейлом Кэнти, который учил ее ездить верхом. И который взял расчет за день до исчезновения Нэнси. Нетрудно было догадаться, что они уехали куда-то вдвоем. Вероятно, Нэнси думала, что Дейл женится на ней. Но сдается мне, что позже тот ее бросил. Не знаю… Просто сейчас Нэнси звонит и всякий раз говорит, что простила меня, не держит зла и даже готова увидеться со мной.
— Она простила тебя? — заморгала Даффи. — А не ты ее?
Эрл усмехнулся.
— У Нэнси такая логика. С ее точки зрения, во всем виноват я, потому что больше внимания уделял ферме, а не ей. И после каждого подобного звонка я теряю покой. Меня терзает мысль, что Нэнси и впрямь явится сюда. — Он взглянул на Даффи. — Теперь понимаешь, почему я так взвился, когда в день своего появления на ферме ты сказала, что тебя привезла сюда моя жена? Миссис Маклен, как ты выразилась…
Даффи хихикнула, но тут же спохватилась.
— Ой, извини. — После короткой паузы она добавила: — Хм, выходит, все обвинения в твой адрес выеденного яйца не стоят. Боже правый, ну почему тебе было просто не объявить, что Нэнси сбежала с любовником!
Она посмотрела на Эрла, и увидела, что он вновь словно потемнел лицом. В следующую минуту он отвел взгляд, а потом и вовсе отвернулся, отойдя к столу и принявшись разглядывать лежащие там предметы.
Несколько мгновений Даффи с удивлением наблюдала за ним и уже хотела было спросить, что происходит, но именно в эту секунду ее мозг внезапно озарился догадкой.
Конечно! Как это я раньше не сообразила? — подумала она. Ведь все ясно как день: Эрл стыдится того, что Нэнси сбежала от него с другим мужчиной. Вероятно, признать правду для Эрла хуже сплетен о предполагаемом убийстве и последующем тайном захоронении расчлененного трупа. — От последней мысли Даффи передернуло. — Святые угодники! Какое извращенное понимание чувства собственного достоинства. Он не может смириться с осознанием того, что от него — от него! — ушла женщина. Не просто ушла — сбежала с любовником. Этот факт воспринимается им как персональный позор. Личное бесчестье. Потому что он не сумел удержать женщину! Причем, как ни странно, Эрл прекрасно понимает, что представляет собой эта самая Нэнси. Боже правый, как мужчины порой бывают… мнительны!
— Эрл…
Он не обернулся. Даже как будто сгорбился еще больше.
Тогда Даффи шагнула к нему.
— Послушай меня, пожалуйста, — сказала она, кладя ладонь на его плечо. — Я понимаю твои чувства, но… ты не прав. — Эрл повернул голову, и Даффи улыбнулась, заметив удивление в его глазах. — Поверь, ты не имеешь к действиям Нэнси никакого отношения. Насколько я понимаю, у нее есть проблемы. Не исключено, что психического характера. Впрочем, может, и нет, дело не в этом. Главное, ты должен осознать, что проблемы эти существуют у нее, а не у тебя. Ты не виноват, что она такая. Как говорится, такой уж уродилась. Понимаешь? Дело в ней, а не в тебе!
Внимательно выслушав Даффи, Эрл вдруг повернулся и порывисто притянул ее к себе.
— Солнышко, ты… — Он умолк так же внезапно, как начал говорить. Его горло будто сжало спазмом.
Подняв голову, Даффи увидела, что в глазах Эрла дрожит влага.
В ту же минуту ее сердце болезненно сжалось — она не поняла, а почувствовала, как мучительны мысли и воспоминания, наполняющие его существование.
— Эрл… — Ее голос дрогнул, по щекам покатились слезы. — Эрл…
— Даффи! — Он судорожно стиснул ее, прижался лицом к теплой макушке и незаметно для себя самого стал покачиваться…
Они долго стояли так, доверчиво прижавшись друг к другу, объединенные щемящим и одновременно сладостным чувством полного взаимопонимания. И словно черное бархатное покрывало опустилось на них, поглотив свет и внешние звуки, но оставив и даже обострив ощущения. Ни Даффи, ни Эрл никогда не переживали таких волшебных минут — в них почти не было эротики, их словно поглотило непередаваемо прекрасное ощущение единства. Для обоих подобный опыт был внове, и они с трепетом прислушивались к тому, что наполняло сейчас их души.
Эрл вдруг с изумлением обнаружил, что его сердце оживает. У него промелькнула странная мысль, что, наверное, такие же ощущения испытывают деревья, когда весной на их ветвях набухают почки.
Потом в его мозгу возник другой образ. Мрачное помещение, под ногами скрипит что-то похожее на слежавшийся пепел, неподвижный воздух кажется плотным как кисель и хочется поскорее выбраться отсюда… хоть куда-нибудь. Но ничего не разобрать в непроглядной сизой мгле, все направления кажутся одинаково неверными. И вдруг возникает нечто похожее на сияющую щель. Она медленно расширяется, как будто это… дверь! Льющийся внутрь свет манит, притягивает, затем мягко охватывает и увлекает за собой наружу. А там… пьянящая свежесть воздуха, журчание ручья, щебет птиц, шелест пронизанной солнечными лучами листвы!
И все это изумительное великолепие почему-то называется одним словом — Даффи.
— Солнышко… — тихо произнес Эрл, не замечая ползущей по щеке слезы. Взяв лицо Даффи в ладони, он наклонился и прошептал, касаясь губами ее губ: — Ты не представляешь, как я счастлив, что узнал тебя…
— Эрл! — срывающимся шепотом воскликнула она. — Я… — Ее голос сорвался — как раз вовремя и, возможно, к лучшему, потому что она была на волосок от признания.
В следующее мгновение Эрл нежно прильнул к ее приоткрытым вздрагивающим губам.
Они вновь надолго застыли, слившись воедино, поглощенные поцелуем, который поразительно отличался от всех предыдущих тем, что был наполнен каким-то новым смыслом. И еще он был окрашен столь мощным приливом чувственности, что это вызывало почти болезненные ощущения.