Появился четыре года назад… Федю как раз к операции готовили – назавтра после свадьбы лег в больницу, чтобы под ножом умереть… Говорят – сердце не выдержало… У них всегда, как наломают дров, – обязательно или сердце, или поздно вмешались… Накануне операции у Феди аж губы посинели, а он все об одном… Сомневаюсь насчет зятя, шепчет… Вдруг непутевый или, чего хуже, себе на уме… Останешься на старости лет ни с чем… Похоронили Федю, а жизнь как-то быстро вошла в колею, и зять как само собой разумеющееся принял и дачу, и машину… В гараже пропадал вечерами, на даче старался все делать сам… Ближе к зиме стали иногда собираться втроем у телевизора… Ольга вязала или шила, зять просматривал газеты… Но вот Ольгу в роддом увезли… Зять переживал, дергался, метался…
6
А в самый радостный день зять ввалился с шоколадным тортом на кухню, прислонился к стене.
– Надо ж, сын родился! Три двести!
Потом они долго пили чай, обсуждали, какую брать коляску, и вдруг зять сменил тему.
– Теща, мне про вас Ольга до свадьбы все уши прожужжала… Так вот я и думаю: если у меня теща – героический человек, то ей есть чем поделиться с представителями нынешнего инфантильного поколения… Только, пожалуйста, не отделывайтесь куцыми отговорками… Дайте мне почувствовать цвет, запах, вкус тех дней… Побольше деталей – они, как правило, истинны и правдивы, хотя кажутся часто случайными и несущественными… А коляску возьмем непременно импортную, в комиссионке!.. Не каждый день сыновья рождаются…
7
Мимо прошла еще одна женщина с бананами.
Наталья Петровна сняла джемпер, повесила на руку.
При этом она легонько коснулась ближней спины.
– Нельзя ли поаккуратней?
К Наталье Петровне обернулись квадратные зеркальные очки в пол-лица, и она увидела в самой глубине свое отражение, как будто в колодец заглянула.
И сразу вспомнился проклятый сорок первый и Зинка у колодца… Всегда начинает вспоминаться с Зинки Коржиной – ведь это она в первую военную зиму сманила на курсы, сорвала из дому… Кто знает, как бы сложилась их жизнь? Может, было бы все гораздо проще или наоборот… Да сейчас-то чего гадать?.. Поздно…
8
Наташа подхватила в сенях ведро, сбежала, запахиваясь на ходу, с крыльца и, толкнув калитку, налетела на Зинку.
Та выскочила из-за угла и теперь, отдуваясь, вцепилась в ведро и не пускала к колодцу.
– Ошалела, что ли?
– Наток, собирайся!.. Поедем до городу… С райкома товарищ агитирует в школу радиотелеграфистов!
– Какую еще школу?
– Ра-дио-телеграфистов!
– А с чем их едят?
Наташа попыталась вырвать ведро из рук Зинки, но та крепко держалась за дужку.
– Хочешь под немца попасть, дура? Вон как прет! Или с голодухи загнуться? А там и оденут, и обуют, и накормят!
– Мама не отпустит.
Наташа еще сильней потянула ведро на себя.
Зинка упорно сопротивлялась.
– Еще как отпустит!
Ведро гулко ударилось о дорогу, подпрыгнуло на смерзшейся земле, стуча дужкой…
9
На следующий день в райкоме комсомола им выдали путевки и вечером посадили в переполненный вагон, а через сутки они прибыли на курсы и среди одинаковых унылых бараков за покосившимся забором смешались с оравой таких же девчонок…
Наталья Петровна расстегнула сумочку, достала платок.
Из-за угла появился паренек в жокейке.
Рядом с ним семенил мальчишка в пестрой майке.
– Можно Витьке тоже встать в очередь?
Паренек ткнул мальчишку в живот кулаком.
– Вел бы сразу всю банду…
Особа в черных очках надвинулась на паренька.
– Места хватит.
– Витька так Витька…
Наталья Петровна спрятала платок, расстегнула на блузке верхнюю пуговицу.
– Тогда мы пока на фонтан слетаем?
– Смотрите не опоздайте.
Наталья Петровна посмотрела вглубь черных очков – особа, дрогнув, отвернулась.
Что же нам выдали после бани?.. Длинные черные шинели, огромные солдатские ботинки с обмотками и пилотки… Нет, не пилотки, а буденовки… Точно, буденовки с пришитыми матерчатыми звездами… А ведь зятю сказала про пилотки…
10
Наташа в строю шагала сразу за Зинкой, то и дело наступая ей на пятки.
Зинка почти выскакивала из ботинок, поминутно оборачивалась, но молчала.
Миновали бараки, и за голыми деревьями мелькнула крыша столовой.
– Запевай!
Старшина остановился.
В ответ – лишь сопение да топот.
– Запевай!
Старшина длинно выматерился.
– Запевай!
Вот и крыльцо столовой.
На гвозде сбоку белеет полотенце.
Но старшина принимает воспитательные меры.
– Кругом!
Теперь впереди бараки – холодные коридоры, кособокие двери, классы с узкими столами, а на каждом столе прибит телеграфный ключ.