- Да пошел ты! – крикнула я захлопнувшейся двери.
Ночью я не спала. Утром не пошла на занятия. Меня мелко потряхивало. Я заглотила таблетку феназепама, и почувствовала, как медленно вырубаются эмоции. Правда, мозги теперь тоже херово функционировали, но нет худа без добра – мне как раз и не нужно соображать сегодня.
До обеда я была твердо уверена, что расскажу все. А после, выпив нейролептик, уже не очень. Зимин никак о себе не напоминал, и мне становилось только хуже. Хоть бы что-то написал, сука такая. Хоть бы что-то. Но телефон молчал, напрягая мои нервы до состояния натянутых струн. Успокаивало только то, что я попрусь на допрос не одна. Пусть и с его человеком.
Я долго рылась в гардеробной. Выбрала черную юбку карандаш и темную приталенную блузку. Волосы собрала в шишку, зафиксировала шпильками. Паспорт в сумку, на плечи шубу и в половину четвертого я спустилась вниз.
Черный седан БМВ припаркованный у подъезда мигнул фарами. Адвокат Зимина.
Сев на заднее сиденье я опознала в водителе того самого Антона, отвозившего нас со Славой в ресторан в новогоднюю ночь. Я поздоровалась, он кивнул и начал выезжать.
- Саш… Славик велел на тебя не давить, мол чтобы болтала все, что вздумается, - тихим голосом начал он, выруливая на шоссе.- Но так, для справки… Славик много человек кормит. У некоторых семьи, ипотека и кредиты… Короче, ладно, я ничего не говорил.
Я безразлично пялилась в окно. Но видно выражение «отвали» читалась даже в моем профиле, на который через зеркало заднего вида бросал взгляды Зиминский адвокат.
Эмоций не было вообще. Может феназепам так хорошо действовал, а может я уже перегорела настолько, что было все равно, чем закончится.
Мы приехали в отдел. Нас не особо рьяно обыскали на входе. Проходя через раму металлоискателя я вспомнила о ключах в кармане, но сигнала не было. Опустив глаза, я заметила, что вилка от этой херни валялась возле розетки. Нда. А я-то думала…
Дежуривший на входе мент без особого интереса заглянул в мою сумку, попросил вынуть тетради и упаковку колготок чтобы дно сумки осмотреть. Пока он переписывал мои данные из паспорта в журнал, я с удивлением смотрела на эту упаковку колготок. В крупную сетку. А в углу резким, стремительным почерком Зимина написано «Надень их сегодня для меня:)». Ну да. Я с этой сумкой неделю назад прискакала к нему после учебы, а вечером мы собирались пойти в бар, только у него внезапно клиент наметился, и он вернулся домой далеко за полночь. А я эту сумку, не выложив из нее ничего, закинула в гардеробную, обнаружив, что темно-синяя с замшевыми вставками лучше сочетается с высокими сапогами, купленными давно, но распакованными только тогда. Зимин тогда ещё ужаснулся высоте шпильки. И долго ворчал, что я на них расшибусь, а я смеялась и гарцевала в этих сапогах и в одном нижнем белье перед ним, удовлетворенно наблюдая, как ему все труднее удерживать образ недовольства. А потом он с меня их снимал, целуя каждый миллиметр освобожденной кожи, и, дойдя до колена, рухнул сверху на меня, крепко обнимая и прижимая к себе. Зарылся лицом в мои волосы, тихо прошептав, что ему никогда и не с кем не было так хорошо…
- Саш? – судя по удивленному взгляду Антона, звал он впавшую в анабиоз меня не в первый раз. И даже, наверное, не во второй.
Я растерянно на него посмотрела. Он кивнул в сторону лестницы в конце коридора и сообщил, что следователь нас ждет. Я, вздохнув, пошла вслед за ним и дежурным, ведущим нас по длинному проходу.
Мне тоже никогда и ни с кем не было так хорошо, Зимин…
Внутри все стянуло в такой больной ком, что я неслышно всхлипнула от ужаса, и, боясь потерять решимость, дрогнувшим голосом попросилась у дежурного в туалет.
Он кивнул в сторону двери у лестницы и покорно остановился. Антон нахмурено посмотрел на меня, но я уже захлопнула за собой дверь.
Туалет был маленький, обложенный пожелтевшим от времени кафелем. С потолка на длинном проводе свисала тусклая лампочка, не столько освещавшая обшарпанную обстановку, сколько поганившая зрение. Я ухватилась пальцами за края раковины и исподлобья посмотрела на свое отражение в зеркале. Господи, что же я делаю…
Достала косметичку. Нарисовала стрелки на глазах, на губы алую помаду. Расстегнула три верхние пуговицы, фактически вываливая грудь из блузы. Распустила волосы и быстро сделала начес для объема. Стянула неверными пальцами колготки, и распаковала подарок Зимина. Слишком крупная сетка, я такие колготки называла проститутскими. Подтянула юбку так, чтобы она походила на мини. Бросила взгляд в зеркало. Я напоминала себе шлюху. Хорошую, дорогую шлюху.
Сердцебиение участилось, но внезапно, я почувствовала себя увереннее. Проклинать себя буду потом. Раз решилась, поздно сдавать назад.
Я распахнула дверь. У Антона, ожидавшего меня прислонившись спиной к стене и мирно трепавшемся с дежурным, по лошадиному вытянулось лицо, вселив в меня уверенность. Дежурный, оценивающе прошедшийся взглядом по обновленной мне, пошло улыбнулся.
- Антош, надеюсь это ненадолго. – Капризно надув губки произнесла я, хлопнув ресницами. – Ты обещал сводить меня в тот итальянский ресторан сегодня, а мне еще надо домой переодеться…
«Антоша» нахмурился, пытаясь сообразить, что я удумала, и пошел к лестнице.
Поднявшись на второй этаж все так же в сопровождении дежурного, мы ждали, пока он доложится следаку, у дверей кабинета которого мы остановились. Антон, быстро стрельнув глазами в камеру на потолке, только раскрыл рот, чтобы что-то сказать мне, скучающе осматривавшей маникюр, но дверь распахнулась и выходящий дежурный сообщил, что мы можем заходить.
Кабинет был небольшим, обшитым сайдингом под дерево. В углу комнаты у стены сейф, вдоль стен стеллажи, напротив окна письменный стол с компом, в который пялился немолодой азиатской внешности дядька в форме. Он поднял на нас с Антоном глаза и приглашающе кивнул на стулья перед своим столом.
Я, скинув шубку, покачивая бедрами, широко и глуповато улыбаясь, прошествовала к столу, заметив, как взгляд следака задержался на моем декольте. Села, скрестив ноги и незаметно приподняв юбку так, что полы заканчивались едва ли не на три ладони выше колена. И снова следак это оценил.
А вот Антоша никак не мог понять такие разительные перемены во мне, и к моему внезапному оголению не проявил интереса. Он поймал мой взгляд, и едва заметно повел бровью. Но я ничем не могла ему намекнуть, ибо чувствовала, что следователь смотрит на меня. Я облизнула губы и улыбнулась Антону так, словно обещала подарить рай, как только мы останемся наедине, что конечно, не укрылось от мента.