– Любовь – недуг.
Моя душа больна
Томительной, неутолимой жаждой.
Того же яда требует она,
Который отравил ее однажды.
Мой разум-врач любовь мою лечил.
Она отвергла травы и коренья,
И бедный лекарь выбился из сил
И нас покинул, потеряв терпенье***.
Эрик читает сонет с такой неподдельной чувственностью – глаза в глаза, словно мир сузился для него до одного единственного человека – меня…
В классе всё также стоит тишина, которую разбавляет лишь глубокий голос Дагласа, отчего заворожённо замираю не только я, но и каждый из присутствующих в классе…
Где-то на подкорке головного мозга набатом бьёт мысль о том, что возможно он завуалированно признаётся мне сейчас в своих симпатиях…
Или я может быть что-то не понимаю?! Нет, я определённо не в себе и схожу с ума…
– Неожиданно, мистер Даглас. Прошу продолжайте, – с благоговением произносит мистер Креймер, после незначительной заминки.
– Отныне мой недуг неизлечим.
Душа ни в чем покоя не находит.
Покинутые разумом моим,
И чувства и слова по воле бродят.
И долго мне, лишенному ума,
Казался раем ад, а светом – тьма!***
– Весьма не дурно юноша, – под влюблённые вздохи девушек и импровизированные аплодисменты, преподаватель не скупается на заслуженную похвалу и знаком руки позволяет ему занять прежнее место. – Но было бы замечательно, если в следующий раз, Вы бы всё же слушали преподавателя и зачитывали сонет всему классу, а не только мисс Эддингтон…
Всё это время, я и без того практически не дышала, пылая и сгорая от смущения, буквально кожей и затылком чувствуя на себе внимание абсолютно каждого человека, находившегося в классе, зачем же мистер Креймер намеренно акцентирует внимание всех присутствующих на мне?!
– Что ж, продолжим. Некоторые из вас ошибочно предполагают, что предмет не столь увлекателен и могут позволить себе расслабиться, что многое будет спускаться с рук, ну так вот… – продолжает между тем мистер Креймер, вновь бросая многозначительные взгляды в нашу сторону. – Спешу вас разочаровать леди и джентльмены, этого точно не произойдёт. Поэтому искренне надеюсь на плодотворную и усердную работу, чтобы в конце года нам с вами было чем гордиться…
Далее, я беру себя в руки и просто игнорирую внимание Эрика, полностью погружаясь в учебный процесс.
Как выясняется, мистер Креймер говорил о том, что в ближайшее время нам предстоит изучить творческий путь английского поэта и драматурга Уи́льяма Шекспира.
Также объявляет, что в связи с этим к Рождеству он планирует постановку отчётной пьесы «Ромео и Джульетта», что ожидаемо вызывает у женской половины класса неописуемый восторг, чего нельзя сказать о мужской, которая кажется с содроганием готовится к тому, что так или иначе будет задействована в постановке мистера Креймера.
– Ну и пожалуй на сегодня из организационных моментов всё господа, – подытоживает преподаватель. – Хотя нет, остался последний момент, займёмся распределением тем исследовательских работ, которые я буду ждать от вас к концу триместра, и поскольку произведения довольно объёмные разобьёмся на пары…
Он подзывает к себе старост обеих потоков и даёт им задание – скомкать бумажки с именами учеников и забросить их в стеклянный ящик, стоящий на преподавательском столе.
– Как думаешь малышка, есть ли шанс нам оказаться в одной связке? – предвкушающе шепчет Эрик, и пользуясь оживлением в классе, придвигается, забрасывая руку на спинку моего стула.
– Тебе мало одного замечания? Прекрати! – начинаю нервничать, желая отодвинуться от него, но парень без усилий просто сдвигает стул вместе со мной в свою сторону и резко наклоняется, касаясь кончиком носа моих волос, на что я естественно дёргаюсь в сторону. – Эрик!
– Век бы слушал, скажи ещё раз моё имя?
– Убери руку и отодвинься немедленно! – шикаю на него, грубо упираясь острым локтем, тем самым пытаясь увеличить расстояние между нами.
– Ауч! – тихо смеётся этот придурок, вновь нарушая мои личные границы. – А волшебное слово?
– Отвали?
– Ответ не правильный малышка, – нашёптывает прямо на ухо, обдавая чувствительную кожу жаром своего дыхания и нежно приглаживает большим пальцем меня за плечо, прижимаясь ещё ближе, тем самым давая почувствовать дикую смесь запахов из дождя, сигарет, мятной жвачки и дорогого парфюма с хвойными нотками вперемешку с естественным мужским запахом.
Словом, он пахнет чем-то по-настоящему мужским, и моя неискушённая женская сущность резко подбирается от этого дерзкого микса, забирающегося в ноздри.