— Да какие шмотки? — Паша по-прежнему плохо понимал суть происходящего. — Какое оружие?
— Это чей свитер?
— Мой… Мать купила. На Новый год.
— Что-то размер подозрительный. Явно маловат.
— Размер как размер… Он тянется.
— А вот хамить не надо. Не рекомендую. Опасно для жизни. Ферштейн?
— Извините… Больше не буду…
— Не стой, говорю, — одевайся!
Пока Паша облачался, Сергей Сергеевич продолжал бесцеремонно изучать содержимое имеющейся в комнате мебели. В ящике старенького письменного стола он нашел пистолетный патрон, чему несказанно обрадовался.
— Он пустой, — упредил вопрос Паша, — без пороха. Сувенир.
— И где такие сувениры продаются?
— Нигде… С армии привез… Да вы сами посмотрите — там пуля руками вынимается.
— Разберемся, что откуда вынимается… Олежек, — крикнул в коридор Сергей Сергеевич, — зови понятых.
На зов Олежика откликнулись вечно пьяная соседка по лестнице тетя Маша и ее не менее пьяный сожитель Володя, периодически стрелявший у Паши курево. Сейчас они всплывали после вчерашнего погружения, и всплытие давалось с трудом.
— А почему вы обыск делаете? — попытался отстоять свои гражданские права Паша. — У вас санкция есть?
— Это не обыск, а осмотр места происшествия, — спокойно пояснил Сергей Сергеевич, — на осмотр санкция не нужна…
— Какого еще происшествия? — оторопел Паша.
— Как какого? Обнаружение боеприпасов, это разве не происшествие? Еще какое… Идет беспощадная война с терроризмом. Товарищи понятые, подойдите ближе… Мы нашли в столе у этого гражданина, — палец оперуполномоченного ткнул в Пашину грудь, — боевой патрон от пистолета Макарова. Он этого не отрицает.
Сергей Сергеевич поднес к вдумчивым лицам соседей изъятый патрон. Володя почесал затылок, тетя Маша прищурила близорукие глаза.
— Сейчас я составлю протокол изъятия, а вы распишетесь…
Через три минуты текст протокола вышел в свет. Рука у автора была набита. Сам патрон автор поместил в почтовый конверт и опечатал калькой с печатью, намазав ее заранее принесенным канцелярским клеем. Движения его рук были отработаны, как у фабричных рабочих на конвейере.
— Читай. — Опер подозвал Пашу к столу.
Паша прочитал. Ну да, изъяли патрон. Но он же без пороха. Не боевой.
— Это установит экспертиза, — с фатальной уверенностью пообещал Сергей Сергеевич, протягивая Паше авторучку с золотым пером. — Расписывайся.
Соседи-понятые при слове «экспертиза» испуганно переглянулись и вжали голову в плечи.
Паша ставить подпись отказался. Интуиция подсказала и телепрограмма «Советы адвоката». Подписаться никогда не поздно.
— Не хочешь, не надо. Обойдемся. — Оперуполномоченный не сильно переживал Пашкин отказ. — Понятые, распишитесь! Здесь и на конверте.
Первым авторучку взял мужчина. В нужное место попал с третьего раза. И то потому, что помогла женщина, направив перо.
— А чего писать-то?
— Автограф, — подсказал Сергей Сергеевич.
Услышав еще одно незнакомое слово, Володя пару секунд подумал и похмельным почерком вывел слово «Афтограф» на протоколе и конверте. Потом передал перо сожительнице. Та, как более подготовленная к жизненным невзгодам, справилась с заданием вдвое быстрее, пробормотав недовольно: «А! Не понимаю я ни хера…»
— Всё, свободны! — Оперуполномоченный спрятал конверт и протокол в папку.
Уже на пороге понятые шепотом спросили у человека в форме: «А что случилось?»
— Пошли, пошли отсюда… Уроды…
Дверь захлопнулась.
— Ну что стоишь, как Медный всадник? — подтолкнул Пашу Сергей Сергеевич. — Поехали садиться. Камера ждет. Паспорт захвати.
— Украли.
— Когда?
— Месяц назад. На работе, из куртки.
— И что, не было времени восстановить?
— Да зачем он мне… Это же не кошелек…
«Хреново день начинается, — подумал Паша, — как мебель от котов спасать, не узнал, а теперь еще в тюрьму сажают. Очень хреново».
— Матери можно позвонить? Я имею право.
— Мы сами позвоним.
Мать вкалывала дворником в жилконторе и сейчас наверняка находилась на территории, но начальница могла передать.
До отдела милиции добирались пешим порядком. Машину органы не предоставили. Хорошо, идти было всего два квартала, плохо, что в наручниках. Паша продолжал возмущаться, но на скорость передвижения это никак не повлияло. По дороге сотрудники делились воспоминаниями о громких разоблачениях, рассуждали о неотвратимости наказания и об ужесточении уголовного законодательства в части хранения боеприпасов.