— Знаешь этого парня?
— Нет, — сказала я.
Чувак на фотороботе напоминал мелкого жулика и совсем не был похож на древнее инфернальное зло, рассылающее по почте могущественные сюжетные артефакты. Может быть, это и сам Дэви Крокетт, а может быть, очередной посредник. Как бы там ни было, он был очередным звеном в запутанной цепочке, за которую я собиралась потянуть.
— Я собираюсь остаться тут еще на пару дней, — сказал Кларк. — Может быть, мне удастся отследить путь нашего парня, установить какие-то контакты, которые помогут нам на него выйти.
— Отлично, — сказала я.
— А чем собираешься заняться ты?
— Завтра я вернусь в Город.
— Ты уверена?
— Ты уверена? — спросила мама.
— Не то, чтобы мне этого очень хотелось, — сказала я. — Но у меня нет выбора. Я должна довести это дело до конца.
— Конечно, — мама поджала губы и отвернулась к окну. — Это дело.
Я слишком хорошо знала этот тон, и сейчас речь явно шла не о невыполненном домашнем задании или несделанной работе по дому. Мама была мной недовольна.
— Ты хочешь мне что-то сказать? Считаешь, я что-то делаю не так?
— Ты взрослый человек, Роберта, ты сама можешь решать, что тебе делать, и давно уже не нуждаешься в моем одобрении…
— Но, — сказала я.
— Но, как твоя мать, я имею право убедиться, что ты полностью отдаешь себе отчет в происходящем, — сказала она.
— Что именно тебя беспокоит?
— Дело, которое ты собираешься довести до конца.
— Это действительно важно, — сказала я. — Это жизненная необходимость. От того, как быстро мы поймаем этого парня, зависит безопасность нашей семьи. В том числе и безопасность Морри.
— Не сомневаюсь, — сказала мама.
— Тогда в чем проблема?
— А ты уверена, что это будет последнее дело, которое тебе просто необходимо довести до конца? Что сразу же после него не появится еще одно дело, а потом третье, четвертое…
— Надеюсь, что нет, — сказала я.
— Только надеешься?
— Когда имеешь дело с такими вещами, нельзя быть уверенной до конца, — сказала я. — Но я полагаю, что на поимке этого конкретного парня все и закончится.
— Если не появится еще какой-нибудь парень, которого срочно надо будет поймать, — сказала мама. — Я не собираюсь отрицать важность полицейской работы, но, Роберта, я хочу быть уверена, что у тебя правильно расставлены приоритеты, и ты не используешь все эти дела в качестве предлога, чтобы сбежать от своей дочери.
— Как тебе такое вообще могло в голову прийти? — возмутилась я.
— Напомнить тебе, сколько прошло времени между родами и тем моментом, когда ты вышла на работу?
— Полтора месяца, — сказала я. — Есть люди, которые выходят еще раньше. Мне, между прочим, надо чем-то оплачивать счета.
— Но буквально на следующий день ты отправилась в командировку, из которой вернулась четыре месяца спустя, — напомнила мама.
— Это уж точно от меня не зависело.
— И вот, пробыв с дочерью всего пару дней, ты снова уезжаешь. Не спрашивала себя, почему?
— Потому что это важно, черт побери, — сказала я.
— Роберта Кэррингтон!
— Прости, мама.
— Мы в этом доме не используем таких выражений, — сказала она.
— Я уже извинилась, — сказала я. — И у меня все нормально с приоритетами. Если бы я могла не поехать, я бы не поехала. И я собираюсь покончить с этим так быстро, как только смогу.
— Ладно, пусть так, — сказала мама, но взгляда от окна не отвела. — Мы присмотрим за Морри. Возвращайся побыстрее, Роберта.
— Конечно, — сказала я.
— И если там, куда ты отправляешься, у тебя будет свободное время, подумай над тем, что я тебе сейчас сказала.
Я знала, что в таких разговорах мама любит оставлять за собой последнее слово, поэтому для скорейшего окончания беседы не стала ей отвечать даже чего-то невразумительного, типа «угу», а вечером уехала в Город.
Со времен моего руководства ТАКС прошло немного времени, так что обстановка в приемной директора не особенно поменялась. Та же мебель, та же кофемашина, на двери вполне ожидаемая табличка с фамилией Смита. Главных нововведений было два: новая секретарша, чопорная женщина средних лет, которую я раньше в агентстве никогда не видела, и какой-то прилизанный хлыщ в строгом деловом костюме, как будто он на собеседование на должность консьержа «Континенталь» собрался.
Это впечатление усилилось, когда я увидела у его ног плоский длинный кейс, в котором приличные люди носят музыкальные инструменты, а те люди, с которыми мне приходится иметь дело — оружие. Судя по размеру ящика, это было что-то значительно больше пистолета, но меньше снайперской винтовки.