Меч-капитан прыгнул на Мирта сзади и обрушил оба локтя ему на затылок. Одновременно с ним ухмыляющийся дракон безжалостно ударил тупым концом копья сквозь пальцы Мирта ему в горло.
Захрипев, Мирт рухнул.
И сразу же его завалило дюжиной твёрдых, тяжёлых и вообще не особо нежных верных воинов Кормира. Два из которых стали очень тяжёлыми, когда бесцветный луч созерцателя прокатился по Променаду, оставляя за собой обращённых в камень людей.
Рыча чудовищные проклятия, остальные драконы грубо вытащили Мирта из-под окаменелых товарищей и бросились к зияющему дверному проёму с такой безумной спешкой, что Мирт не успел ни вздохнуть, ни даже опустить сапог на мостовую, прежде чем очутился внутри — его тянули по тёмным коридорам задыхающиеся, нескладно ругающиеся кормирцы.
Он позволил им затащить себя за первый поворот, прежде чем ударить одного локтем в ухо, оттолкнуться от него, чтобы врезаться в солдата с другого бока и впечатать его в стену хорошим, твёрдым, ломающим рёбра ударом, и воспользоваться тем, что его крепко держали за руки, чтобы оттолкнуться от пола ногами и триумфально ударить ими повернувшегося усмирить его дракона — и вырваться из хватки.
Он был не настолько глуп, чтобы пытаться прорваться через них обратно на улицу. Только не тогда, когда под рукой оказался удобный столик, который можно было схватить, чтобы ударить по голове первого преследователя, затем пихнуть под ноги тем, кто бежал следом, и сбить их на пол, бросив стонать среди колючих щепок.
За мгновение до того, как смертоносный белый луч созерцателя ударил во дворец откуда-то снаружи — и дверной проём в один молниеносный миг превратился в огромную дыру в дворцовой стене, захватившую пол каменной палаты на втором этаже и тела по меньшей мере трёх бежавших за ним драконов.
Четвёртый солдат, который только собирался опустить свои волосатые руки на плечи Мирта, чтобы опрокинуть беглеца, завопил, когда одна из его ног исчезла под этим лучом, оставив хлещущий кровью обрубок — и упал.
Выкрикивая от страха невообразимые ругательства и продолжая бежать со всей прытью, на которую только был способен, Мирт из Глубоководья бросился глубже во дворец.
-Рассеяться! — кричал боевой маг высоким от страха и волнения голосом. — Рассеяться так, чтобы он не мог всех легко задеть! Быстрее!
Сейчас. Голос Эльминстера был жёстким и требовательным. Найди Шторм. Иди внутрь, скажи им, что ты сдаёшься, веди себя так, будто созерцатель так тебя напугал, что ты предпочёл сдаться, сунь меч в ножны и найди Шторм, чтобы подержаться за неё — как можно быстрее.
Арклет бросил меч в ножны и поспешил ко дворцу, опустив голову, когда шагнул к драконам.
— Простите, не могу остановиться. Я занят своей сдачей, — сказал он владельцу схватившей его руки и поспешил дальше.
— Ладно, я продемонстрирую всю свою храбрость, если ты так настаиваешь, — пошутил он вслух, обращаясь к тяжёлому присутствию в своей голове, — но среди воспитанных людей те, кто спешат подержаться за девушек, платят за эту привилегию — в заведениях, которые подобное поведение позволяют.
О? И с каких это пор кормирские дворяне стали воспитанными людьми?
Арклет громко засмеялся и поймал взгляд «Да ты чокнулся!» дракона прямо перед собой.
В ответ, когда созерцатель над ними развернулся и выпустил новые лучи, и люди закричали, разбегаясь, он показал свои пустые руки и торопливо проговорил:
— Я сдаюсь, и разговариваю с помощью магии со своим другом, боевым магом, который прямо сейчас с королём — и который указывает мне, куда идти.
Дракон бросил на него ещё один странный взгляд и сбежал. За полсекунды до того, как солдаты позади него и хороший кусок дворцовой стены позади них исчезли во вспышке магии глазного тирана, превратив пустующий дверной проём в зияющую дыру.
Оставив Шторм и Арклета глазеть друг на друга через внезапно опустевшую улицу с разрушениями с одного боку и бегущими в панике пурпурными драконами и боевыми магами с другого.
Беги!
Ментальный крик Эльминстера был почти оглушительным, и Арклет опустил голову, вытянул руки и действительно побежал, угодив в объятия Шторм, когда несколько задыхающихся мгновений спустя она поймала его, чтобы не позволить юноше врезаться в дворцовую стену.
Как только Шторм схватила его, Арклет почувствовал, будто у него в голове вспыхнул великий сияющий очаг света и тепла.
Его разум дрогнул, и его твёрдо заставили восстановить дыхание и равновесие, как можно быстрее, одной рукой опереться о нерушимый камень дворцовой стены, пока Эльминстер и Шторм общались в сверкающем танце мыслей столь быстрых, что Нежный цветок дома Делькаслов не успевал за ними следить.