— Вы сможете выздороветь зде… здесь? — выпалил Марлин, размахивая Чашей.
Халонтер наделил его долгим безмолвным взглядом, который по части неприкрытой злобы мог поспорить с его широкой и неувядающей улыбкой.
Марлин отпрянул от него, затем бросился к боковой двери и через неё — в свою гардеробную, торопливо приставив к двери кресло. Из-за неё он начал возвращать призраков обратно в их предметы.
Халонтер не сказал ни слова, но не опускал своего злобного взгляда. Релв на полу шипел яростные ругательства.
Только когда оба они исчезли, и взмокший от пота Марлин оказался в одиночестве, он понял, что испугало его больше всего.
Оба призрака сами были крепко напуганы.
Так же, как и он.
— Я должен бежать из Сюзейла, — мрачно сказал он комнате. — Прямо сейчас.
Пинком отшвырнув кресло, он шагнул обратно к столу, поставил на него Чашу, затем бросился по комнате, подбирая необходимые вещи.
— Плащ, фонарь, побольше монет, запасной кинжал, старые охотничьи сапоги взамен этих модных…
Он подумал о Королевском лесу. Да, туда он и отправится.
Прямо сейчас, когда все значимые лорды были здесь, в Сюзейле, а судьба королевства лежала на блюдце между ними.
Да, он уйдёт.
Почему? Проклятье, да потому что он боится.
Перед ним вспыхнул взгляд леди Глатры, затем злобные глаза Халонтера, затем груз тёмной и злой воли, которая так часто проникала в его разум…
— У меня есть стларновски весомая причина бояться, — прошипел он вслух, возвращаясь к столу, чтобы посмотреть на собранные вещи.
Ох, ему ведь потребуется королевский указ, чтобы городские ворота отворили ночью. Хорошо, что его отец принадлежал к поколению, считающему, что каждый благородный дом должен при любом удобном случае давать взятки царедворцам в обмен на различные вещи на случай будущей нужды.
Указы были спрятаны в ящике небольшого амнийского стола, вместе, да, вместе с отравленными кинжалами, которые тоже могут ему пригодиться.
Ах! И как же он собирается зажигать фонарь? Кремень и кресало в отдельной трутнице. В конце концов, при нём не будет слуг там в лесу.
В лесу. Где в лесу?
Вряд ли он мог отправиться в охотничий домик Грозозмеев. Как только ручные волки Глатры обнаружат, что он сбежал из дому, они первым делом заглянут туда.
Нет, это должна быть другая охотничья хижина, которую вряд ли найдут.
Что означало место, принадлежащее одному из его немногочисленных друзей среди его собратьев-заговорщиков.
Виндстагу.
Учитывая раны и пятно, которое он навлёк на свою репутацию, охотясь за топором, и свою мнительность, Виндстаг ещё много дней и носу не покажет за ворота своего особняка. Что означало, что охотничий домик какое-то время будет свободен, поскольку ни один другой член семьи Виндстагов не любил охоту.
Туда Марлин и отправится.
Но не один. Не в эти глухие места. Только не тогда, когда королевские лесничие могут обойтись с ним, как с любым отчаянным разбойником.
Он возьмёт троих людей, лучших оставшихся телохранителей среди тех, кому он мог доверять.
Насколько он вообще мог кому-либо доверять, разумеется.
С ехидной и горькой усмешкой, порождённой этой мыслью, Марлин поспешил покинуть комнату, чтобы найти седельные сумки.
В конце концов, он ведь возьмёт ещё четыре самых быстрых лошади.
— Последнее заклинание было лишним, — пробормотал Эл, когда Шторм снова устало улеглась на него сверху и взяла его подбородок — подбородок Рун — в ладони, чтобы прижаться к нему лбом.
Их разумы погрузились друг в друга в привычном слиянии… и исцеление началось заново. Никто из них не желал замечать, каким мрачным и усталым был разум Шторм.
— Не можешь обойтись без величественных жестов, — прошипела она. В её дыхании чувствовались слабые нотки корицы. — Без последнего росчерка. Без злоупотребления магией.
— Это важно, Грозовая, — ответил он. — Правильное впечатление может выиграть дюжину битв. Заставь врагов бояться…
— Да, да, я знаю, — вздохнула она. — Только заставляй их бояться меньшим количеством магии в следующий раз, ладно?
— Хорошо, милая, — пробормотал он. — Или шататься и падать будешь уже ты, а не я. Я знаю.
Шторм пробормотала нечто нечленораздельное и прижалась к нему, её разум согрелся от вспышки удовольствия.
Эл задумался на миг, что из сказанного породило такую реакцию… а затем забыл вместе со всем остальным, когда исцеление достигло той стадии, на которой он всегда погружался в забвение.
Прекрасное забвение…
Глава 21
Тайники и находки
Мирт пошатнулся, едва не вывернув лодыжку на неровной мостовой, и изрыгнул проклятие.
Спустя шаг он спросил:
— Сколько ещё мы будем тащить его лордейшество, а? Легче он не становится!
— До тех пор, пока не выветрится заклинание, сковавшее его конечности, — отозвалась Шторм, — или пока Эл не решит, что ему не потребуется использовать магию для более важных целей.
— Ха. То есть никогда, насколько я знаю магов, — проворчал Мирт. — Зачем…
Рун, которая тащила Арклета за другой конец, резко повернула голову и зашипела глубоким голосом Эльминстера:
— Тихо! Опусти голову и посмотри вон туда!
Кивком головы Амарун указала направление, куда следовало взглянуть Мирту; тон Эльминстера заставил его немедленно подчиниться.
Два вздоха спустя — всё это время Эльминстер что-то бормотал — мимо них промчались четыре всадника на быстрых лошадях.
Выглянув из-под своих кустистых бровей, Мирт уставился на стройные плечи танцовщицы и был вознаграждён видом того, как она поворачивается и указывает пальцем на второго всадника.
Стук копыт стих.
— Кто-то торопится покинуть город, — прокомментировал Мирт. — И ты знаешь кто, не так ли?
— Юный лорд Грозозмей, — коротко ответил Эл, — со своими громилами. Я наложил на него следящее заклятье.
— Разумный ход, — устало сказала Шторм, чьи серебряные локоны разошлись, снова обнажая лицо, — но если это продлится долго, мне потребуется исцеление. Магия или долгий, хороший отдых. А лучше — и то, и другое.
— С горячими ваннами по первому твоему требованию?
— Ты хорошо знаешь женщин, лорд Глубоководья.
— Лучше, чем магию. Это следящее заклятье, оно продолжает истощать тебя всё время, что старый Заклинашка держит его на нашем убегающем лорде?
— Так и есть, — вздохнула Шторм, останавливаясь. Они достигли врат особняка Грозозмеев. Эл заметил, что ворота за отбывшими всадниками не заперли, и остановился, чтобы заглянуть внутрь.
— Стражников я не вижу, — произнёс он. — И даже слуг, которые могли бы закрыть ворота. Пойдём. К конюшням.
— А если кто-то попробует нам помешать? — проворчал Мирт. — У нас тут груз.
— По просьбе лорда Виндстага мы решили подшутить над лордом Грозозмеем и лордом Делькаслом, — быстро ответил Эл. — А если нам не поверят, Шторм и я — то есть, Рун — сбросим одежду. Такое обычно отвлекает большинство стражников и напыщенных слуг-мужчин.
— А мне что делать? — поинтересовался Мирт.
— Ты нам потребуешься, если стражниками и напыщенными слугами окажутся женщины, — радостно ответила Шторм.
Впрочем, никто не стал им мешать и даже не вышел из особняка. Они скользнули в тёмные и пустынные конюшни. Эл позаимствовал кинжал Шторм, зажёг слабый сияющий камень в его рукояти и прошёл прямо в угол, где стояла старая повозка — под таким углом, что, очевидно, уже не подлежала использованию. Под ней лежала груда гниющего брезента, покрытая толстым слоем пыли и усеянная мышиными гнёздами.
— Здесь мы спрячем магию, которую могут отследить Глатра и её гончие, — шёпотом провозгласил он. — Затем уйдём.
Они так и поступили. Шторм дала Элу и Мирту кольца железной стражи, и спустя несколько мгновений они вернулись на улицу с по-прежнему парализованным Арклетом, чтобы продолжить путешествие к особняку Делькаслов.