Он ни в коем случае не проиграет!
========== Глава I — Канарейка ==========
День в школе пролетел незаметно и слишком быстро для осознания. Хината и думать позабыл о том парне — дел и так вполне хватало, а пасы Кагеямы и вовсе заставляли забыть даже собственное имя. Английский вновь никуда не вязался — слова никак не могли нормально уложиться в голове, создавая непонятную кашу, — и зачем ему знать этот язык? Он же любит волейбол, в конце концов, и станет вторым Маленьким Гигантом, посему и интересы должны быть именно в этом кругу. Однако все вокруг почему-то считают, что учиться он должен обязательно.
Какой сейчас человек без образования? — наверное, очень счастливый. Ведь ему не приходится потеть над горой учебников, пытаясь вбить в свою глупую головушку больше требуемых знаний. Его никто не заставляет зубрить иностранные слова и каждый раз писать дурацкие тесты, с большой надеждой получить хотя бы двухзначное число. Он просто сидит и занимается тем делом, которое выбрал для себя сам. Почему же Хината не может поступить так же?
«Потому что образование сейчас важно», — интересно, для кого? Для него или для других? Спорт — его страсть. Он важней. Но люди вокруг с ним не согласны, предпочитая думать, что если Шое учится не слишком хорошо — он лоботряс, коих стоит еще поискать, однако никто никогда не задумывался, что ему это совершенно не надо. Самое лучшее для него — есть тающие во рту мясные булочки и играть в волейбол. И все.
И никто не поймет.
— Эй, придурок-Хината, — на плечо легла сильная рука Кагеямы, заставляя невольно вздрогнуть, вспоминая неприятные прикосновения того парня и невыносимую тяжесть его противной ладони, и обернуться, встречаясь с взглядом вечно чем-то недовольного друга, — Пошли. Ты о чем задумался?
Шое вздохнул — все же Тобио ничуть не был похож на того сумасшедшего. Его руки были не такими тяжелыми и страшными, а, скорее всего, наоборот — аккуратными и красивыми, не внушая ничего, кроме тепла и счастья. И, хоть частенько его слова очень обидны, он никогда не причинит вреда и боли — Хината верит в это всем сердцем.
И его веры хватит, чтобы постоять за себя и свое мнение. И зачем вдруг он начал сравнивать Короля волейбольной площадки с каким-то… недостойным этого парнем? Его мысли так спутались, что, кажись, он мог бы и вовсе в них застрять не хуже любой мухи, попавшейся в ловушку паутины. Почему просто нельзя выкинуть все лишнее из головы? Хотя бы на время?
— Да так, — отстраненно наконец соизволил ответить Шое и тут же лучезарно улыбнулся, пытаясь всем своим видом показать, что все хорошо и скоро будет еще лучше, — Ну как я сегодня отбивал? Классно, да? Может, давай еще потренируемся?
Кагеяма хотел съязвить в ответ, однако, слегка задумавшись, лишь подозрительно обвел взглядом, хмуря брови и засовывая руки в большие карманы спортивной олимпийки, отчего Хината поежился, неловко поджимая под себя плечи. Мысль о том сумасшедшем парне все еще лезла голову, а поэтому натянутая улыбка могла выглядеть наигранно. Слишком наигранно для яркого солнца Карасуно.
Черт. Уйди. Уйди. Уйди. Он не хочет думать о признании парня. Совсем не хочет, не желает и не стремится, особенно о причине внезапного и очень пугающего преследования — еще чуть-чуть, и Хината точно сойдет с ума. Или, в самом безобидном случае, попадет в больницу из-за растяжения шейных связок — уж больно часто крутит головой в поисках возможной опасности.
И он ничего не может с собой поделать.
Надо избегать, прятаться и бежать. Надо. Ведь по-другому никак, да?
Ему не хотелось впутывать в свою небольшую проблему кого-то, не хотелось рассказывать о ней и не хотелось ударить в грязь лицом перед всеми, — он который раз повторяет себе это. Повторяет и повторяет, но не может отделаться от навязчивой идеи просто посоветоваться, спросить, как быть и что делать.
Черт.
Почему бы просто не исчезнуть?
— Нет, — все же ответил Кагеяма, — Уже достаточно поздно, а завтра еще тест по английскому.
И вновь этот удручающий предмет всему виной. Сколько же еще будет неприятностей?
— А тебя разве это волновало раньше? — Шое недоуменно склонил голову, все равно не понимая причины, — Да пошли играть!
Ответом послужил легкий удар по макушке — шутливый и безобидный, но все равно несправедливый, отчего пришлось нахмуриться и слегка ударить друга по колену в отместку, за что прилетела новая порция. И Хината даже охнул, хватаясь двумя руками за голову.
Стало почему-то веселее.
— Больно же!
— Пошли, — Тобио, привычно опустив голову вниз, направился вперед, подтягивая сползшую с плеча шлейку от своей сумки. Обиженно проводя высокую фигуру взглядом.
И Шое вновь тяжело вздохнул, понимая, насколько мелко выглядит рядом со своим гигантским другом и насколько ничтожно греет себя мыслью, что вскоре вырастет.
Хорошо, наверное, быть высоким. Никто не будет тебя задирать, смеяться, обзывать коротышкой и терять в толпе — разве не счастье? Будь он высоким, то тогда бы точно смог ответить тому парню! И, конечно же, прыгать выше! Настолько выше, что всегда бы видел ту сторону.
И в него бы тогда поместилось больше булочек с мясом.
В себя привел голос какого-то школьника, проходившего мимо.
— Эй, Дургеяма, подожди! — в поспех крикнул Шое, опомнившись, что стоит на одном месте, и, поудобней закинув сумку на плечо, поспешил за уходящим вперед Тобио.
***
С той неприятной встречи прошло еще несколько дней. Шое постоянно ловил на себе пристальный взгляд, а иногда даже мог увидеть знакомую тень где-нибудь поодаль — и тогда он, забывая про все на свете, бежал на всех парах, не контролируя ни ноги, ни свои действия. Страх был сильнее всех остальных чувств в эти моменты.
А еще Хината не высыпался.
Ему постоянно снились кошмары, из-за которых невозможно было спать. Каждый раз этот сумасшедший парень хватал его за грудки, больно припечатывал к стене и пытался что-то сделать, — и Хината именно в такие моменты просыпался, радуясь, что не знает и не протягивает до этого «что-то». Иначе бы все мысли занимало именно это.
Все его проблемы, как и всегда, отражались на игре. Он, честное слово, откидывал мысли подальше, запирал их на самый крепкий замок, прогонял прочь, пытался избавиться, выкинуть и даже забыть — не помогало. Совсем. Он не мог не думать об этом. Настолько погрузился в эту проблему, что даже обидные слова Кагеямы перестали иметь свою силу.
Он погрузился в это с головой, хотя и пытался улыбаться, делать вид, что все замечательно и вести себя по-дурацки весело. Пытался. Неужели этого недостаточно?
Как же он устал.
Серьезно.
Устал.
— Хината, — Шое резко обернулся, тут же встречаясь взглядами с капитаном команды, и растянул губы в своей фирменной улыбке, надеясь, что никто не заметил его «погружения в себя» во время тренировки.
Тренировки.
Ах, черт.
— Все хорошо, — моментально ответил Хината, окончательно придя в себя.
— Завтра мы едем на два дня в тренировочный лагерь, — как ни в чем не бывало продолжил Дайчи, хотя и окинул обеспокоенным взглядом, — Встречаемся ровно в семь на станции.
— Завтра? — Шое весьма поразился полученной информацией, беспомощно озираясь на фыркающего позади Кагеяму, который всем своим видом показывал: «А я говорил тебе, кусок идиота». Неужели он и на самом деле что-то прослушал?
— Да, — кивнул капитан, — Не опаздывай.
И весь мир рухнул на глазах.
Как до такого дошло? Когда он потерял ту самую ниточку, ведущую к реальному миру? Все из-за этого чертового сталкера, из-за его безумной любви и пугающей настойчивости. Без него все было замечательно — тогда Хината полностью отдавал себя волейболу — и теперь привычная жизнь рушилась. Крушилась и разбивалась об холодный асфальт, вместе с надеждой вернуть все в прежнее русло.
Черт. Сгинь. Сгинь, слышишь?
Он не хочет даже видеть того безумца, что уже говорить об ответе.