Вернувшись в мир, который он так давно покинул, Фенрир обнаружил, что все изменилось. Древние боги прекрасно умерли и без его вмешательства - или же ушли так далеко, что дела Мидгарда* перестали их интересовать. И старый волк вдруг оказался не у дел.
Впрочем, горевать по этому поводу он не стал. Мир был почти беззащитен, в нем не осталось тех, кто помнил бы угрозу пришествия Фенрира или верил бы в это на самом деле. Бесчисленные поколения выросли, не зная старых богов и не особенно веря в новых.
Если бы не эти новоявленные Хранители, мир уже сейчас упал бы к ногам волка, а он мог бы жрать и жрать без остановки, пока бушующий внутри пожар не успокоился бы. Неприятным сюрпризом стало появление вместе с Хранителями существа почти столь же древнего, хоть и не настолько могущественного. Во времена, когда старые боги правили Севером, у этого создания не было ни имени, ни тела, он появлялся в виде огромной тени и проникал во все дома, питаясь страхом. Фенрир помнил его - вечный предатель и хитрец, который умел выживать, даже разорванный на куски.
Разве справедливо, что эта тварь выжила, когда боги куда более могущественные оказались повержены и забыты? Старый хозяин тьмы и кошмаров получил имя и стал известен, в него и впрямь верили - в отличие от Фенрира.
Волк посмотрел на руки, которые сейчас принадлежали его временному пристанищу. Чтобы выжить после того, как Луноликий и Питч нанесли свой удар, древнему богу пришлось использовать тела смертных. Увы, люди не очень-то приспособлены для того, чтобы вмещать в себя две души сразу. Они почти сразу умирали, а их тела, поддерживаемые волей Фенрира, начинали разлагаться.
На ладонях давно уже расползлись трупные пятна. Кое-где кожа шелушилась, из-под нее проглядывало черное мясо. Крови, конечно же, не было, она давно свернулась. Еще день-другой - и даже вонь рыбного района перестанет скрывать запах гнили.
Фенрир побрел дальше по коридору. Мерный стук поезда казался приглушенным, человеческое ухо не воспринимало его так остро, как волчье. Он поморщился. Пора искать себе новое пристанище, и как можно скорее.
- Эй, - он поймал за рукав проходившего мимо мужчину, спешившего в свое купе. Человек был в приличном костюме, при галстуке и чисто выбрит. - Приятель, я новичок в этих краях, не подскажешь, куда идет этот поезд?
- В Питтсбург, приятель. Купи себе карту, - нетерпеливо посоветовал мужчина и хотел уже идти дальше, но угрюмый моряк загородил ему путь.
- Я же всего лишь прошу подсказать мне маршрут, - он улыбнулся. - Впрочем, неважно, я сам все узнаю. Спасибо, приятель.
Пассажир брезгливо отодвинул его с дороги и шагнул мимо. На его спину обрушился удар чужой руки, столь сильной, что мужчина с криком упал на пол. Он почти сразу перевернулся, собираясь хорошенько проучить моряка, судя по всему, намеренного поживиться его кошельком.
Последним, что увидел в жизни пассажир поезда “Нью-Йорк - Питтсбург”, были приближающиеся к нему алые глаза, в которых плескался острый, злобный и совершенно нечеловеческий разум.
***
Лед на этом озере был таким прочным, что выдержал бы не только невеликий вес Джека, но и многотонный грузовик, если бы тот вдруг проехал тут. Впрочем, никаких грузовиков, равно как и присутствия людей, не наблюдалось.
- Зачем мы здесь? - Питч недовольно поморщился. Солнце, зависшее за их спинами, почти не грело, но все равно раздражало своим свечением. - День - не мое время.
- Скоро уже закат, - успокоил его Фрост. Он скользил по озеру, держа в руках длинную изогнутую палку - свой новый посох. Сила молодого Хранителя на деле не нуждалась в поддержке, он мог бы управлять холодом и без посоха, но так ему было легче. Самым забавным оказалось наблюдать за его выражением лица, когда новое орудие покрылось легким слоем инея и при касании земли разрисовало ее морозными колючками ничуть не хуже, чем прошлый посох.
Теперь Джек бурно радовался своему успеху, а Питч, которого он позвал прогуляться в эти края, сидел на обледеневшем камне и пытался понять, как согласился на эту глупость.
- Мне здесь нечего делать, - напомнил он, когда юный Хранитель с гиканьем пронесся мимо него, осыпав снегом с ног до головы. - Здесь слишком холодно.
- Ерунда, - Джек приземлился рядом с ним и блаженно растянулся на снегу, едва не кутаясь в него, как в одеяло. - Здесь тоже живут люди, даже есть пара маленьких городов, так что ночью тебе будет чем заняться. А пока что любуйся, забудь обо всем! Это остров Шпицберген, почти самая северная точка мира, тут можно забыть обо всех заботах и смотреть на океан!
В общем-то, он был прав. В бескрайнем просторе неба, не закрытом ни одним небоскребом, не было ни облачка. В северном полушарии царил радостный май, но этот остров оставался подо льдом, и снежные вершины гор равнодушно взирали на мир. Где-то там, за цепью гор, шумели морские волны. Несмотря на холод, тут действительно было спокойно. С того дня, когда Хранители заключили договор о мире со своим врагом, прошло несколько дней, и Джек потребовал прогуляться, так как не умел долго сидеть на одном месте. А поскольку на его горле так и остался черный ошейник, символ его принадлежности повелителю мрака, Питч отправился с ним.
- Ты показал мне свое место для отдыха, а вот это - мое, - улыбнулся Джек, присаживаясь рядом с бывшим врагом и поджимая под себя ноги. - Уже закат, скоро наступит и твое время, Питч. Здесь почти все белоснежное, разве это не красиво?
- Предпочитаю черный цвет, - отрезал Кромешник, однако не отстранился, когда юноша устроился рядом полулежа и оперся спиной о его плечо.
- Побудем здесь до ночи, - сообщил Джек. - Хочу показать тебе горы в лучах заката, это очень красиво. - Он немного помолчал, а потом поинтересовался: - Слушай, Питч, ты ведь жил куда раньше меня, так? Скажи, каким был мир в старые времена?
- Диким, - ухмыльнулся Кромешник, но поскольку таким ответом молодой Хранитель явно не удовлетворился бы, он вздохнул и продолжил: - Мне нравились древние века. В больших городах бушевали самые разные болезни, а придуманная людьми инквизиция властвовала на том, что оставалось от выживших. Я выходил тогда не только ночью, но и днем. Я ведь властвую не только над детскими кошмарами, но и над любым ужасом, который способен испытать живущий.
- Полагаю, в то время ужаса было много, - согласился Джек. Он слушал рассказ Кромешника, как дети слушают страшные сказки на ночь - с любопытством и легкой жутью. - Расскажи, какими были города?
- О, я припоминаю один забавный случай, - Кромешник покосился на Фроста, который ничтоже сумняшеся сполз пониже и примостил голову на его колене. - Как-то раз я присутствовал на публичной казни парочки людей. Не знаю, что они натворили, я никогда этим не интересовался. Но в тот момент от них исходило довольно много страха, этого было достаточно. Я стоял среди толпы, никем не замеченный, и смотрел, как они дергаются в петле. А когда казнь закончилась и народ стал расходиться, к виселице подбежали дети. Они ухватились за ноги повешенных и стали качаться на них. Интересный аттракцион, не находишь?
- У тебя ужасно извращенное чувство юмора, - сердито откликнулся Джек.
- Чушь. Я сама доброта по сравнению с бывшими Хранителями, - Питч поднял голову. Начинался закат, и по горам будто бы побежали алые ручейки крови. Снег в тех местах, где его касались солнечные лучи, сверкал так ярко, что даже смотреть было больно. Будто какой-то великан умер здесь, на горном хребте, и истек кровью, а из карманов его высыпались тысячи бриллиантов…