Еще раз оглядев комнату и наткнувшись взглядом на четыре наряда у стены, она стала их разглядывать. Традиционная японская юката, монгольское платье, военный костюм и индийский брючный костюм.
Сатьяграха*.
Девушка приняла решение.
Это конечно будет трудно, терпеть всё и всех, но зло, как и добро - инертно, оно может распространяться и усиливаться лишь на “земле”, лишь видя реакцию. А без реакции им скоро надоест над ней издеваться. Правда, есть вариант, при котором её будут проверять на прочность. Но, терпения у неё всегда было много.
***
Девушка в третий раз открыла слезящиеся глаза. Вновь деревянный потолок. Но теперь она не желала засыпать. Голова пятилетней малышки повернулась к дверям и что-то прохрипела спящей сиделке.
Женщина проснулась, внимательно посмотрела на девочку и быстро ушла.
Вскоре в комнату зашел молодой мужчина, он внимательно посмотрел на дочь и кивнул прислуге. Девочке быстро налили воду и аккуратно приподняли голову.
Как только девочка напилась все быстро вышли из помещения.
- Ты понимаешь причины своего нахождения здесь?
- Да, ото-сама.
- Какие они?
- Меня избили, ото-сама.
Резкий и хлесткий удар заставил голову откинуться на другую сторону.
- За что я ударил тебя сейчас?
- За правду, ото-сама.
Мужчина хватает девочку за волосы и закидывает её голову назад.
- Ты мелкое ничтожество и дрянь. Твое счастье, что ты единственный ребенок. Иначе уже давно бы кормила червей. Повтори!
- Ты - на этих словах мужчина вздернул было руку, но, не заметив реакции, внимательно всмотрелся в лицо малышки. - Повтори.
Безжизненное, мертвое и белое, со слезящимися глазами, в которых нельзя было разобрать выражения. Создавалось ощущение робота.
Мужчина презрительно скривился и откинул её от себя, отряхнул руки и не заметив никаких действий с её стороны, сказал:
- Вставай!
- Вставай. - Безжизненно отозвалась девочка, пытаясь приподняться на сломанных руках.
Мужчина недоуменно посмотрел на ребенка. Что-то было не так.
- Я тварь.
- Я тварь.
- Больная, истеричная дура, позор семьи.
- Больная, истеричная дура, позор семьи.
Она копировала интонации и все еще пыталась встать. По её лицу тек пот, мышцы сводило судорогой, но все еще никакой эмоциональной окраски. Робот.
- Хватит повторять и ляг.
Девочка легла.
- Спи.
Её глаза послушно закрылись, и она задышала с легкими хрипами.
***
Это было странно. Очень. Кея и раньше была не очень эмоциональным ребенком, но это.
Видимо слишком сильно надавил и сломал её. Плохо. Вонгола не будет этому рада. Им не нужна бессловесная марионетка. Надо теперь исправлять.
Опять из-за этой девчонки проблемы.
Комментарий к Просыпаться бывает трудно,
Фуккацуми* - возрождаться, воскресать.
Сатьяграха*- тактика ненасильственной борьбы за независимость в двух формах: несотрудничества и гражданского неповиновения. (Википедия)
========== А жить еще тяжелее. ==========
Поднимать веки было больно. Горло саднило, глаза слезились, а все тело будто окаменело. Мышцы были сведены судорогой и практически не двигались, моя личность была на задворках инстинктов, рефлексов и привычек, я не могла ничего контролировать и это бессилие угнетало.
Как только живительная влага попала в мой рот, сразу стало легче. Я могла осознанно двигать головой, а это уже достижение. Однако, когда все ушли и в комнате остался лишь «отец», я поняла что такая беспомощность даже плюс. Я не сорвусь, не разорву его горло и не выцарапаю глаза.
Ещё когда я просматривала воспоминания Кеи, я подумала, что такого должна сделать девочка, чтобы к ней так относились с самого рождения? Ну, родилась девочкой, так создай другого ребенка, велика проблема. Но потом увидела тихое перешептывание двух слуг, где они говорили друг другу, что во время родов умерла любимая жена главы дома. Это многое объясняло и ничего не меняло.
Понимаю ли я причины своего нахождения здесь? О да, еще как. И отвечаю чистую правду. Пусть и знаю, что он хочет услышать, но так будет проще дожить до совершеннолетия, а потом — свобода. Потому манера поведения бездушной куклы мне как никогда подходит. Тем более, что у девочки и так была надломлена личность. О, дорогой отец, знал бы ты, что пережила в свое время Хэллан, ты бы выбрал слова по изощренней для проверки. Ведь битва, это не только сам бой, но и пленные с надсмотрщиками, это маркитанты и мародеры, это рабство и болезни. Родери пережила все это, смирить свою гордость на пятнадцать лет не проблема. Некоторые войны длятся столетиями.
Сон это хорошо, будет возможность продумать методы собственного лечения, и скрытия личности на случай непредвиденных ситуаций. Мало ли что произойдет, маска всегда должна быть. Главное дожить до двадцати*.
Пять лет
Главный зал дома. Молодой мужчина уже третий день наблюдает за недавно выписанным ребенком и не понимает. Она выполняет абсолютно любые приказы и просьбы. Даже не так, она их просто не различает. Ей без разницы, обратились ли к ней или нет, главное, что бы она это услышала. А это плохо. Ситуацию усугубляет упавшее пламя. Его уровень понизился, причем конкретно, сейчас его можно ощутить, лишь прикоснувшись к ней, а раньше с трех шагов чувствовалось. Вонгола будет недовольна.
— Кея, встань! — Молодой мужчина зовет безучастную девушку, не видя реакции, он отталкивается от стены и подходит к ней, цепко хватает за подбородок и четко произносит, видя немой вопрос в её глазах. — Говори.
— Кея, это я, ото-сама?
Глаза мужчины расширяются, и он трет переносицу, а потом отвечает, — да. Тебя зовут Кея Хибари. Кея — имя, Хибари — фамилия. — Замечая её движение, он приподнимает бровь. — Что ты делаешь?
— Вы сказали встать, ото-сама. — Безразличие, полное безразличие ко всему происходящему смотрелось жутко на лице этой девочки.
Два дня назад он отдал приказ ей не сопротивляться и отправил на тренировку. Девочка выполняла его приказ дословно. Пока её избивали, она даже не пыталась защитить жизненно важные органы.
— Так. Слушай внимательно, по какой причине ты сейчас моешь полы здесь?
Следовало кое-что пояснить ей и закончить наконец тот список, с ним станет проще жить. В нем прописано все, начиная от последовательности одевания заканчивая реакцией на посторонних. Если она будет ему следовать, то останется только научить её личному мнению.
— Мне приказали, ото-сама.
А еще её безразличие выбешивает. Так и хочется заставить проявить хоть какие-то эмоции, но не получается, все-таки в её воспитании был один промах, она не понимала что унизительно, а что нет и почему именно так.
— Кто?
— Не знаю, ото-сама.
— Слушай внимательно, ты можешь подчиняться только моим приказам, ясно? — Все-таки сорвался, а у неё ноль реакции.
— Да, ото-сама.