— Хорошо. Мы выживем.
— Спасибо.
Один из Хранителей уже давно ушел, а она все еще стояла у окна. В самой глубине её глаз плескалась горечь, а тихий шепот плавно вплелся в шелест листьев за окном.
— Ты так и не увидел во мне слабость.
Каждое твое слово…
— Ты знаешь, мне больно смотреть на тебя, так паршиво осознавать, что ты в этом дерьме с детства. А еще хуже знать, что только благодаря тебе мы дожили до сегодняшнего дня.
— Не мели ерунды.
Тихо отвечает девушка на реплику своего друга, спокойно пробираясь по потайному коридору.
— А это не ерунда, это правда. Скольких ты убила в средней школе? А в младшей? А я ничем не мог тебе помочь.
Устало шепчет парень, но внимательно осматривает местность и прикрывает спину девушки.
— Нет. Раз уж мы заговорили об этом, то я всего лишь защищала ваши жизни, а вот вы дали мне чувства. Без вас я бы стала просто бешеным псом семьи Хибари или безэмоциональным роботом. Ты сделал для меня не меньше.
— Угу, чисто.
На выходе из подземелий стояли три вооруженные группы людей. Настроены они явно были против Хранителей Вонголы.
— Один удар — и все в ажуре!
Негромко проговорил Рехей, ухмыльнулся и бросился вперед, вырубая двух стоящих рядом.
— Идиот. — Поставила диагноз Кея и бросилась в гущу боя следом за Рехеем.
Стоя посреди крови и хаоса, оглядываясь по сторонам и внимательно осматривая трупы, девушка глубокомысленно заключила:
— Два идиота.
И спокойно помогла Рехею встать.
Дальнейший путь был не менее захватывающий, а в главную резиденцию они завалились уже под вечер.
Сейчас…
В Италии звезды другие. На них смотришь и, так странно, видишь вроде те же созвездия, но иначе. Первое время Фуккацуми часто уходила ночевать на крышу и любовалась звездами. А потом, в июле, она увидела Луну. Большую, проникновенно-желтую, словно её опустили в стакан чая, вынули, высушили и поставили с подсветкой. Были видны все океаны, впадины, моря и это было великолепно. Нет, в Японии тоже была Луна, но там она была либо серебрянной, словно иней на серебре, либо желтой, такой плоской и далекой, что чаще девушка любовалась звездами, ища сверхновые с помощью телескопа. И она влюбилась в это небесное тело.
Тихий шелест одежды ворвался в мысли и рядом с ней возник молодой мужчина, он деликатно поклонился девушке, а потом сел рядом и так же перевел взгляд на небо.
- В Италии созвездия состоят из звёзд, как падре Пио – из добродетелей. Это факт. Тут созвездия (от Сверкающего Единорога до Мудрой Саламандры) прогуливаются, плывут по небу (оттуда их и срисовывают в астрономические атласы) и таращатся на тебя, вращая зрачками: и рычат, и мычат, и галдят, и причитают – всё разом. Если прислушаться.
И если приглядеться, небо напоминает большой бассейн, куда по дури и попрыгали: Толстый Кит с Фонтаном; Жёлтый Жираф с Фиолетовыми Пятнами; Давно Невинная Дева; Тот Самый Центавр; Просто Пёс прыгнул; и Плешивая Гиена; и Даже Кот, который вообще плавать не умеет; и ещё Рыба Летучая; и Гады Морские Всякие; и бог знает кто попрыгал. И теперь нелепо брыкаются ногами, барахтаясь над головой…
А ты лежишь себе на дне, таращишься, прижимаясь спиной к прохладным керамическим плиткам и тихо пускаешь вверх смешные бульки. Даже всплывать не хочется – до того хорошо… Так это выглядит.
Голос разносится по крыше, придумывая историю на ходу, и девушка подхватывает:
– “Buona sera* любезный, не подскажете, который час?” Жёлтый Жираф с Фиолетовыми Пятнами наклоняет голову и тычет влажным тёплым носом в ухо. Мне щекотно. “Scusi, signore”*, – я выворачиваю карманы. Тру мокрое ухо… Кажется – забыл сотовый в машине… Жираф опёрся подбородком на Жёлтую Луну. Он смеётся.
Но это если хорошенько приглядеться и прислушаться… – гомон стоит несусветный. Захочешь – не заснёшь!
На самом деле – всё это враньё!
Это созвездия не могут угомониться, как животные в хлеве. В итальянских городках жизнь только и начинается с закатом солнца.
Тишина дожидается, когда последнее эхо растает вдалеке и вновь возвращается на остывающую от полуденного зноя крышу, но её спугивает уверенный и звонкий голос третьей.
- Тогда открываются двери всех баров, джелатерий, пиццерий, магазинов, театров и бог знает чего… И все остальные двери, окна и балконы, обычно наглухо закрытые в полуденный зной – открываются настежь.
Гвалт стоит – неимоверный. Как тут уснуть бедным Псам, Китам и Плешивым Гиенам?
Я вскинул красный рюкзак и пошёл вниз, по серпантину, среди чёрных, как вавилонские чудовища в темноте, олив. К морю. И Коты, и Девы, и Киты потянулись следом по небу, смешно перебирая ногами и зевая.
Я вышел к морю, скользя стоптанными кроссовками на изъеденных злыми зимними прибоями рифах марины, и замер. И теперь, обмирая от хруста, переваливался с пятки на носок, и наблюдал, как медленно вздымается у ног и опадает невидимое в темноте тело Моря. Как обмякают, словно дети на руках, угомонившиеся Гады Морские Всякие. Их вялые ноги смешно свисали с Неба, цепляя голову, точно вывешенное на просушку бельё синьорой Ритой, поперёк узкой улицы Альбикокко, в суматошном Бари. У некоторых ноги дёргались во сне, когда ему снятся утки…
Чудилось: я слышу их тяжкие вздохи и всхлипы; и ещё – их тепло.
Как если схватить большую голову «Тельца» и прижаться к его жаркому фыркающему носу.*
Тишина все еще робко, но с каждой секундой все уверенней возвращается на законное место и словно большой пушистый зверь, прижимается к двум девушкам. Закрывает им рот и уши большим теплым боком, обязательно серым, и устраивается на их коленях, давая доступ кислороду, внимательно слядя за ними. Но сидящим на крыше не нужны слова чтобы понимать друг друга, и они просто наслаждаются ситуацией.
Определяет то, что будет с тобой завтра…
Комментарий к Взгляд в сторону. То, что будет.
Синигами* - японский бог смерти
Buona sera* - добрый вечер
Scusi, signore* - извините, сеньор
фыркающему носу.* - история взята с “http://www.peremeny.ru/blog/13339”
Небольшое отступление, необходимое для дальнейших событий в мире TYL.
========== Взгляд в сторону. Немного ни о чем ==========
Этот мир не принимал меня. Этот мир не желал давать мне свободу. И я рассмеялась ему в лицо.
Всё началось банально. Сначала легкие пожелания в дружественной форме, которые не выполнить трудно, потом откровенные приказы и требования подчинения.
До двадцати лет я была не способна сопротивляться. И не потому, что закон Японии или еще что, в конце концов, ничто не мешало мне сменить гражданство, просто именно в двадцать лет я бы полностью взяла под контроль свою силу смогла бы работать с ней в полном объеме. И я терпела.
Откровенную слабость Неба, неспособного убить, а потом жалеющего о каждом трупе на своих руках. Если он так не хочет убивать и такой правильный, пускай пускает пулю в лоб или просит о подобном нас. Я всегда готова его отправить в мир иной.